месяцы родился Бисмарк как парламентский оратор — далеко не последняя его ипостась. За свою жизнь он произнес сотни речей. Его ораторское искусство со временем стало легендарным, публика в поздние годы толпами устремлялась в парламент, чтобы послушать «железного канцлера». Многие его высказывания впоследствии стали крылатыми выражениями; самый известный пример — пресловутые «железо и кровь», о которых еще пойдет речь. Любопытно, что голос Бисмарка диссонировал с его монументальной внешностью; он был далек от громового баса, который может представить себе человек, знакомый с портретами «железного канцлера». По воспоминаниям современников, этот голос был высоким, на грани фальцета, «почти женским» и довольно тихим[112]. При попытке говорить громче он становился резким и неприятным. Речи Бисмарка вовсе не лились потоком; он часто покашливал, прочищая горло, делал паузы, подыскивая подходящее слово, — однако неизменно находил самое удачное. Даже симпатизировавший ему современник писал о том, что «Бисмарк был думающим оратором, а не таким, чья речь течет рекой»[113]. Эта манера сильно затрудняла работу стенографистов, а сам оратор в течение своей политической карьеры регулярно жаловался, что они злонамеренно искажают его слова[114].

Много позднее один из его ближайших помощников рассказывал: «Письменных заметок он почти не делал; он редко брал с собой в рейхстаг больше одного листка ин-кварто, а самые блестящие его речи являются полными импровизациями. Однако до этого он днями и неделями размышлял над отдельными поворотами и выражениями в планируемом выступлении»[115]. О «полных импровизациях» в данном случае говорить не приходится именно потому, что Бисмарк заблаговременно и тщательно продумывал свои важнейшие речи. Другой вопрос, что он никогда не читал написанный текст и был способен быстро и удачно реагировать на реплики своих оппонентов. Речь Бисмарка была всегда четко структурирована, построена по всем правилам ораторского искусства. Он часто употреблял метафоры и крылатые латинские фразы. Бисмарк любил провоцировать свою аудиторию, добиваться от нее эмоциональной реакции, и многие его выступления неоднократно прерывались возгласами из зала.

В конце июня Соединенный ландтаг, так и не оправдавший надежд монарха, был распущен. К этому моменту Бисмарк уже был довольно хорошо известен в Пруссии. 20 июня он удостоился аудиенции у самого короля, также благосклонно взиравшего на молодого защитника трона и алтаря. И политические друзья, и политические противники считали его сторонником крайней реакции, закоренелым монархистом, готовым защищать свои убеждения до последнего. Эта репутация в значительной степени соответствовала реальности. Бисмарк искренне ненавидел либеральное большинство палаты, с пренебрежением относился к парламентским институтам, выступал за сохранение прав короны и привилегий дворянства. Однако большинство современников пока не видели других его качеств — умения быстро учиться и развиваться, искать нетривиальные пути к цели, гибкости и способности идти на компромисс.

Выступления на заседаниях Соединенного ландтага были не единственными шедеврами красноречия Бисмарка, сочиненными им в эти месяцы. Иоганна, оставшаяся в Померании, довольно тяжело переживала разлуку. Ей нездоровилось, настроение молодой невесты тоже оставляло желать лучшего. Не имея возможности (или желания) вырваться из Берлина, Бисмарк писал ей длинные нежные письма, рассказывая обо всем происходившем в прусской столице в своей обычной ироничной манере. Кроме того, в этой переписке он стремился добиться большей душевной близости со своей избранницей. Ведь во многих вопросах — в частности религиозных — между ними еще оставались существенные расхождения. Иоганна изначально имела все задатки для того, чтобы стать для Бисмарка идеальной женой, но для достижения полной гармонии необходимо было приложить серьезные усилия.

В августе молодые отправились в свадебное путешествие. Через Дрезден и Прагу они добрались до Вены, которая очень понравилась Иоганне; расстраивало ее лишь недовольство супруга тем, что она слишком часто пишет своим родителям[116]. Бисмарк явно хотел, чтобы девица фон Путткамер поскорее осознала себя госпожой фон Бисмарк и рассталась со старыми привычками. Миновав Зальцбург и Инсбрук, молодожены в первых числах сентября прибыли в южнотирольский курорт Меран, откуда планировали продолжить путь в Швейцарию, а уже оттуда вернуться домой. Однако в Меране они встретили Альбрехта фон Роона и графа Фридриха фон Бисмарка-Болена[117], которые уговорили чету Бисмарков составить им компанию и отправиться в Венецию. Город дожей превзошел ожидания супругов. Бисмарк, однако, отметил для себя не только архитектурные красоты, но и большое количество солдат: чувствовалось приближение больших потрясений. Не последним аргументом для того, чтобы отправиться в Венецию, стало присутствие там короля Пруссии. Фридрих Вильгельм IV не замедлил пригласить супругов к своему столу; вдали от Берлина он уже без всякого стеснения смог продемонстрировать молодому консерватору свое расположение.

После отъезда короля чета Бисмарков также двинулась в путь. Через Швейцарию и долину Рейна они в октябре вернулись в Шёнхаузен. Здесь их ждали повседневные дела и заботы: обустройство, визиты, хозяйственные хлопоты. Молодой супруг вернулся к исполнению своих обязанностей в структурах дворянского самоуправления, осматривал дороги и плотины, порой замещал местного судью. К этому моменту Бисмарк, по всей видимости, уже осознал, что политика является его призванием. Понимал он и то, что ситуация в стране, как и в Европе в целом, стремительно меняется.

В конце февраля 1848 года всю Германию всколыхнуло пришедшее с запада известие — во Франции произошло восстание, король свергнут! Немецкие либералы и демократы увидели возможность осуществить свои мечты. На повестку дня встали вопросы создания единого германского государства и формирования конституционной монархии. Пруссию быстро захлестнуло революционной волной, Сперва начались волнения в Рейнской провинции, а 18–19 марта восстание охватило Берлин. Консервативные силы потерпели поражение: король был вынужден вывести из города войска, обнажить голову перед телами погибших повстанцев, отменить цензуру и привести к власти либеральный кабинет министров. Был обещан созыв народного представительства и скорое принятие конституции. Так началась немецкая революция 1848–1849 годов, которая во многом определила дальнейшую судьбу Бисмарка.

О событиях в Берлине молодой помещик узнал, находясь в Шёнхаузене. Его реакция была вполне однозначной и крайне жесткой: существующий порядок необходимо защитить, бунт должен быть подавлен любой ценой. Опыт Великой французской революции показывал: если не уничтожить восстание в зародыше, не проявить достаточно твердости, все происходящее довольно быстро обернется властью толпы и безостановочной работой гильотины. Необходимо было действовать решительно и энергично.

Двадцатого марта к Бисмарку явилась делегация из близлежащего городка, потребовавшая поднять на башне его усадьбы черно-красно-золотой флаг — символ революции и национального единства. Отправив делегатов восвояси, «бешеный юнкер» призвал местных жителей дать отпор смутьянам и поднял стяг цветов прусской монархии — черным крестом на белом фоне. По словам самого Бисмарка, он сперва решил сформировать отряд из крестьян, чтобы двинуться на Берлин для защиты короля.