снова запил. Игорь тогда не выдержал, отвез меня в какой-то дом в стороне Медео, заперся там со мной, не давал мне бухать и обливал ледяной водой, когда я зверел. Думал, хорошо, что родителей уже нет в живых и они не видят, во что превратился их сын, — горько усмехнулся. — А еще думал сдохну и сделаю тебе одолжение. Себя ненавидел, на тебя злился за то, что ты меня не слышала. Приехал потом трезвый, а ты даже не заметила моего отсутствия.

Джамиля вздрогнула. Она ведь даже не помнила этого.

— Чувство вины съедало и я чуть не сорвался. Но потом выкинул на хрен весь алкоголь из дома и из офиса. А через месяц “эта” вернулась и сказала, что беременна. Я не мог допустить, чтобы ты узнала о ней и ребенке, которого я не хотел. Думал сначала, что она врет, отправил на повторное обследование. Оказалось, нет. Хотел сделать ДНК до рождения малыша, но у нее были противопоказания. А сейчас ты и сама видишь, на кого он похож.

— Она сказала, что хотела сделать аборт, но ты отговорил.

— Нет, — прошипел он. — Она категорически не хотела его делать.

— Значит, хотел ты?

— И снова нет. Но я не хотел этого ребенка, — признался, глядя ей в глаза.

— А теперь он бежит к тебе с улыбкой и зовет папой, — с грустью вспомнила Джамиля. — Он очень похож на тебя и на нашего Закирку, — она опустила голову.

— Знаю. Каждый раз, когда я вижу Алишку, думаю об этом. Удивительно и страшно. Но это, наверное, второе самое большое наказание за мою измену.

— А первое?

— Первое, — повторил Даниал, — это то, что ты меня ненавидишь.

Несколько долгих молчаливых секунд они буравили друг друга взглядами, в которых было все: злость, тоска, горечь, тлеющие угольки на пепелище некогда большой любви.

— Она сказала, вы любите друг друга.

— Нет, — отрезал Даниал. — Я люблю только тебя.

— Тогда почему она это говорит? — Джамиля резко поднялась. Даниал сделал тоже самое и шагнул ей навстречу. — Это и то, что ты мечешься между любовью к ней и чувством долга ко мне, словно я какая-то собачонка, которую ты приручил и теперь выбросить жалко.

Голос Джамы сорвался. Она с такой горячностью бросила ему это в лицо, что его самого затрясло.

— Х**ня это всё, Джама! — громыхнул он. — Я эту суку скоро сам придушу своими руками. Она меня за**ала. Сил моих нет.

— Это видно. Бедный несчастный. Марафонец, — злобно вспыхнула она.

— Дело не в этом, а в том, что я — взрослый, состоявшийся мужик попал из-за собственной слабости и глупости. И я это понимаю. Да, я перевез ее в столицу, спрятал, чтобы ты никогда их не увидела, платил и за сына, и за ее молчание в том числе. Но она стала слишком многое себе позволять.

— Ты хочешь, чтобы я поверила, что после развода ты больше с ней не спал? — обойдя стол, Джамиля оказалась рядом с ним.

— Нет! Не спал! Клянусь тебе! Я пальцем ее не тронул!

— Тогда почему она говорит обратное? Кто из вас врёт? — выкрикнула, всплеснув руками.

— Кому ты веришь? — заорал в ответ Даниал.

— Я уже никому не верю. Особенно тебе! — толкнула она его.

— А этому веришь? — внезапно спросил он. — Тому, с кем приехала?

— Это тебя уже не касается!

— Кто он, Джама? Почему ты с ним смеялась? — он схватил ее за предплечья и сжал их. — Почему ты улыбалась ему, а не мне? Почему ты позволила ему трогать себя? Почему ты была босая?!

— Прошли времена, когда я для тебя улыбалась, Ибрагимов. И вообще, тебе какое дело? — сбросив его руки со своих, она попятилась назад, а он — за ней. — У тебя ребенок от шлюхи, которую ты трахал на столе! Так почему мне нельзя встречаться с другими мужчинами?

— Я не позволю, — прорычал он.

— А ты уже не можешь мне запретить, — засмеялась она. — Мы полтора года в разводе. И я буду делать то, что хочу. Хочу встретиться с Фархатом — встречусь. Захочу с ним переспать — пересплю.

— Мне назло?

— А ты мне уже никто, чтобы тебе назло что-то делать, — шипела Джама. — Я буду делать все только для себя.

— Ты только через мой труп это сделаешь, — стиснув зубы, процедил он и вновь взяв Джаму за руку, впечатал ее в стену так, что картина, висящая рядом чуть не упала.

— Сделаю! — она бросила ему вызов, смотря прямо в глаза.

Обстановка накалилась до предела, воздух стал раскаленным и обжигающим. Достаточно было одной искры, одного слова, одного взгляда, чтобы все вокруг загорелось и взорвалось…

— А может уже сделала? — чиркнула спичку Джама.

— Ты не могла, — хрипло выдохнул он, краснея от злости.

Его глаза полыхали гневом, а под скулами вздулись желваки.

— Ты же моя.

— Уже нет, — издевательски прохрипела Джамиля, когда пальцы Даниала сомкнулись на ее тонкой шее.

Глава 16. Останови меня

В ту же секунду все его демоны вырвались наружу. Даниал накрыл ее губы своими, целовал жадно и сильно, как только мог; сминал, кусал, наслаждался против ее воли. А потом неожиданно и она ответила, впустила, включилась в игру, позволяя его языку скользить внутри и вытворять такое, отчего у нее закружилась голова.

Подхватив Джамилю на руки он быстро сориентировался и положил ее на широкий диван, накрыл ее тело своим и продолжил целовать. Джамиля, ругая себя и проклиная его, не смогла противостоять: как всегда всё с ним было так стремительно и остро, что на мгновение она забыла о возрасте и о том, что им скоро сто лет на двоих. Обняв его за плечи, она зажмурилась и впилась ногтями в его кожу.

— Ненавижу. Уходи, — отвечала, царапая его, сжимая в руках ткань синей футболки-поло. — Иди к ней. Спи с ней.

Даниал пропустил ее слова мимо ушей, прикусив, а затем зацеловав ее подбородок. Ее красота, чувственность и запах пленили его до одури. Да, мужчина зверел от того, что кто-то другой, а не он, трогал ее сегодня. От того, что чужие руки сжимали эту талию, смотрели в эти глаза. Появилось сильное, навязчивое желание выбить из ее головы все воспоминания о другом. Даниал осыпал ее нежную, фарфоровую шею поцелуями, затем спустил лямки вниз вместе с бюстгальтером без бретелек. Коричневые вершинки призывно заострились, заставив его остановиться на несколько секунд. Он любовался.

— Не смей! Уходи! — учащенно дыша, приказала Джамиля, пытаясь убрать от себя его руки. Но как только Даниал склонился и вобрал в