Но кроме самого Антона Оскаровича в кабинете нашелся еще один человек.

Он развалился в кожаном кресле, положив ногу на ногу. Ноги были обуты в дорогие ботинки, из-под штанины виднелся черный носок. Брюки были безупречно отутюжены, а вот белая рубашка – измята; серый пиджак и вовсе сидел на длинном туловище гостя криво и косо, как на огородном пугале, а лысая голова в полутьме напоминала продолговатую белую тыкву, на которую какой-то шутник нацепил круглые очки.

Это был Гройль. Он же – доктор всех наук Флориан Старкевич. Адский оборотень-убийца с горящими глазами. Костлявый призрак из моих снов. На этот раз в человеческом – и не менее мерзком – обличье. Пусть и без фашистского мундира, в котором он щеголял в Чернолесье.

Он окинул меня цепким взглядом и улыбнулся бескровными губами. Он прекрасно знал, что я никуда от него не денусь. Я и не делся.

– Да вы присаживайтесь, юноша, – проскрипел Гройль. – Вы не рады меня видеть? Или вы ожидали встретить здесь кого-то другого?

– Уж точно не вас, – огрызнулся я.

Сзади неслышным шагом подошел господин Смирре. Положил обе руки мне на плечи и легонько, но ощутимо вдавил меня в кресло – чтобы я не дрожал и не сбежал.

– Будь повежливее, Сергей, – сказал он. – Доктор Старкевич – желанный гость в нашей компании.

А тот, кого назвали желанным гостем, продолжал невозмутимо:

– Ничего, я не обижаюсь. Что поделаешь – у мальчика переходный возраст. Хотя я бы посоветовал ему всё же не переходить границы… в неположенном месте.

– Какое точное замечание! – воскликнул Антон Оскарович. – Сказывается педагогический опыт! Пока тебя не было, Сергей, доктор как раз рассказывал, как он служил директором «Эдельвейса». Он признался мне, что обожает возиться с подростками, да и они в нем души не чают… правда ведь?

– Типа того, – сказал я.

– И вот теперь доктор собирается открыть молодежный лагерь здесь, у нас, под Петербургом. Приехал договариваться о спонсорстве. По-моему, прекрасная идея, ты не находишь?

Я взглянул на господина Смирре исподлобья.

Я не мог понять, зачем они вызвали меня на эту встречу. Ясно, что их вряд ли интересовало мое мнение об «Эдельвейсе».

Или разговор был о чем-то другом?

– Я уже начал прикидывать, – продолжал Смирре, – не отдать ли мне туда свою Лизу? Она твердит, что ей скучно с ровесниками. Готов в это поверить. А в лагере масса всяческих активностей. Свежий воздух, близость к природе… ну и найдется, кому за ней проследить, чтоб не наделала глупостей. Пока не поумнеет.

– Конечно, конечно, – подхватил и директор Гройль. – Наш лагерь – именно то место, где дети умнеют на глазах… подчеркиваю, на наших глазах. То есть, под нашим неусыпным присмотром. Более того, в этом году мы разработали для «Эдельвейса» новую программу… э-э… активного отдыха, – тут он указал пальцем на тонкую папку, что лежала на стеклянном столике. – Программа уже получила одобрение на самом высоком уровне.

Антон Оскарович кивнул со всей серьезностью:

– Могу себе представить. Какие же там новшества?

– Вот, например, у «Эдельвейса» появится отряд юных следопытов. А точнее, поисковиков.

– И что же, и что же они ищут? Приключения на свою… голову? – Антон Оскарович хмыкнул, но сдержал усмешку, как будто боялся обидеть гостя.

Впрочем, тому было все равно. Он по-прежнему восседал в кресле, как на троне. Разве что костлявые ноги в носках смотрелись не по-королевски.

– Приключения – это само собой, – подтвердил он. – Но во всем этом присутствует и – как бы это сказать? – высокая составляющая. Наши дети увлечены военной историей! Они ищут по лесам забытые захоронения. Всё это крайне актуально и крайне полезно, вы не находите, Антон Оскарович?

Смирре расплылся в улыбке:

– Безусловно, вы делаете большое дело, уважаемый директор.

Если бы кто-то из начальства мог их сейчас слышать, он был бы впечатлен благородным порывом этих серьезных мужчин. Я бы, наверно, тоже проникся, если бы не знал, какая сволочь этот Гройль. Но ведь и Смирре это знал?

Я терялся в догадках.

А уважаемый директор заговорил снова:

– Этим летом мы откроем наш лагерь в лесу под Питером. В урочище «Костяной Бор». Как можно судить уже по названию, тамошняя земля таит немало пугающих тайн! Но военная история – именно то, что так интересно нашим пионерам. Они не боятся. Они, что называется, сами рвутся в бой. Так вот: мы пригласим лучших. Самых способных. Кто-то уже бывал у нас в Чернолесье, кто-то нет. Но все они – замечательные ребята и девчонки. Быстрые, сильные, ловкие! Зубастые!

Мне почудилось, что его глаза в темноте вспыхнули, как горячие угольки. Бр-р. Показалось.

– Полагаю, командир отряда уже назначен? – господин Смирре изобразил самый искренний интерес.

– Назначен. Уже довольно давно. Осталось заручиться его окончательным согласием.

Тут они оба посмотрели на меня. Я поёжился. Глаза у одного были стальные, волчьи. У другого – желтые, лисьи.

– А куда же делся ваш Феликс? – спросил я.

Гройль улыбнулся, словно ждал вопроса:

– Феликс Ковальчук пошел на повышение. Ему почти двадцать. Перед ним теперь стоят другие, взрослые задачи… – тут директор остановился: наверно, не хотел наговорить лишнего. – Итак, Феликс ожидаемо уступает место тебе. Предваряя твой вопрос, скажу сразу: его сестра Майя, к огромному сожалению, тоже покинула нашу команду.

Мое сердце сжалось. Странно: я все еще не мог спокойно слышать Майкино имя.

– Что с ней? – спросил я.

– Ну… как бы сказать помягче… у нее тоже началась взрослая жизнь, – Гройль недобро усмехнулся. – В этой жизни не нашлось места нам.

Наверно, я побледнел.

– А что это была за история? – насторожился Смирре.

– Пустяки, дело прошлое, – махнул рукой Гройль. – Не будем смущать нашего юного друга. Да и к чему оглядываться назад? Его ждут куда более захватывающие приключения.

– Не сомневаюсь, – поддакнул Антон Оскарович. – Собственно, приключения уже начались. Да еще какие!

– Поэтому я и здесь, – веско произнес Гройль. – Мир изменился. И этот город изменился. Скоро он и вовсе изменится до неузнаваемости.

Он опять сверкнул глазами из-под золотых очков:

– А вот сейчас слушай внимательно, Сергей Волков. Всё, что мы с Антоном Оскаровичем сообщили тебе ранее, было полным фуфлом – в наше время так говорили о проектах, которые существуют только на бумаге, да там и должны остаться, – он похлопал ладонью по своей папке. – Зато это бумажное фуфло очень вдохновило моих давних друзей – чиновников. Мы были рады получить от них пару миллионов на развитие. Деньги мы любим. Особенно когда точно знаем, что их не придется возвращать… ну, а теперь оставим этот