вцепились в них же. Я зажмурилась, едва не застонав почище девицы. И вовсе не от экстаза. И не оттого, что порно ни разу в жизни не видела. Просто смотреть его лучше в одиночестве. А не на пару с будущим боссом. Плохо кому-то, ага! Идиотка! Черт! Черт! Черт! Надо было не внимание привлекать, а протащить быстро мимо. Еще и песню спеть, чтоб ничего не заметил.

Мысль: «Ну, братец!» – пронеслась галопом. И вслед за ней замелькали другие, легко совместимые со статьями УК, такими как «убийство» и «членовредительство».

Лишь спустя пару секунд до меня дошло, что балкон не наш и подъезд не наш. Соседний. Правда, легче уже не стало.

– Думала, что это твой парень так развлекается? – раздалось над ухом.

Я осторожно покосилась на Феликса. Он как-то странно смотрел на меня, потирая запястье, на котором проступили следы от моих ногтей.

Да что же это за вечер такой! Сначала спина, потом запястье.

– Хуже, чем парень.

– Муж?

– Еще хуже. Брат! – чистосердечно выдохнула я. – Первые два хотя бы сделают вид, что им совестно. А вот младший и не подумает. Наоборот, будет гордиться…

И тут над двором пронесся еще один «ох!» – только совсем с другой стороны. А потом к нему прибавилось по-армейски зычное:

– Охальники!

Генриховна? Не-е-ет! Этот день не может стать еще хуже…

Я бросила быстрый взгляд на дом, что углом примыкал к нашему. На балконе четвертого этажа зловредно блеснули стекла полевого бинокля. М-да. Генриховна. Завершающий штрих или, как говорится, вишенка (вернее, чуть сморщенная изюминка) на торте.

– Доченька… – пророкотало участливое. Гулко так пророкотало, на весь двор. – А милок-то твой свои муди по вечернему холодку не отморозит?

Стон «доченьки», еще только перерождающийся в долгое протяжное «а-а-а», так и схлопнулся.

– Тарасик, а девка твоя сиськами так о перила бьется, того гляди зашибет.

В окнах домов один за другим вспыхивали огни. Мужик в растянутой майке перегнулся через подоконник, сдвинув горшок с кактусом. Тот угрожающе качнулся и рухнул в кусты, и оттуда с хрустом и матом вылетел ошалевший спросонья бомж.

– Тарасик! Ты бы лучше в тепле этим занялся, а то мужицкие кукожики-то на холоде не только меньше становятся, но и мягче. Ой, а что там у тебя такое мелконькое да синенькое… Ну все, застудил. Будете теперь на пару со своей кралей стонать у врачей в кабинете.

С детской площадки из-под грибочка раздалось слаженное подростковое ржание.

– Тарасик, а Тарасик! Девку свою разверни чуток, а? Никак не могу разобрать, что у нее на заднице нарисовано…

Тарасик и его дама свободных взглядов, похоже, решили, что свободы стало как-то слишком уж много, и мигом ретировались с балкона. Только дверь хлопнула.

– Эх, слабаки! – припечатала Генриховна и тоже удалилась.

В окнах вновь гасли огни, подростки, переговариваясь, потянулись прочь со двора. Из квартиры мужика в растянутой майке неслись звуки скандала. Видно, огребал от жены за погибший кактус. Ну, или за разглядывание чужих прелестей. Я переминалась с ноги на ногу, не зная, что сказать. Продемонстрировали, как говорится, товар лицом. Всем двором продемонстрировали. И бесплатное порно, и стендап-шоу. Браво!

– Весело у вас тут, – усмехнулся Феликс.

Ага, весело. Обхохочешься. Я вздохнула и пробормотала:

– Спасибо за вечер. И туфли. – Почему-то ужасно захотелось опустить глаза и поводить носком той самой туфли по земле. Как школьнице. – И прогулку. И…

– Это тебе спасибо. Впервые за долгое время я почувствовал вкус к жизни. – Он помолчал и добавил: – И к хачапури тоже.

Он серьезно? Или издевается? Так. Стоп. Очнись, Татьяна! Перед тобой не одноклассник. И не студент. Даже не коллега, а начальник. На-чаль-ник! Я быстро попрощалась, добежала до своего подъезда и прислонила к домофону ключ-таблетку.

Дверь пиликнула, впуская меня, и хлопнула за спиной. Словно отрезала прожитый день.

Влетев в квартиру, я проскользнула в темную кухню и сквозь густой тюль глянула на улицу. Феликс стоял под окнами и смотрел вверх.

Я отпрянула, словно он мог меня увидеть.

– Кого высматриваешь?

В кухне ярко полыхнул свет, под ноги с тявканьем подкатились два пушистых шарика. В дверях, облокотившись о косяк, щурился братец. Он выглядел довольным, как кот, дорвавшийся, наконец, до хозяйской сметаны. Причем кот, давно одомашненный и охотно размножающийся в неволе и охотящийся на вольных кухонных просторах. Ну Жека! Чуть не спалил меня, паршивец, со своим светом!

– Да ерунда… – Я решительно задернула плотные шторы. – Там концерт по заявкам был. Зрители еще не все разошлись.

– А-а-а, ты про Тараса с подружкой, – ухмыльнулся Жека. – Он всегда был слегка отбитый, но я не думал, что настолько, чтобы устраивать траходром перед балконом Генриховны.

Та-а-ак. Я задумчиво почесала розовое пузо Копы, потом Чупы. И выпрямилась.

– А ты откуда знаешь, кто и с кем? Тебя-то на улице не было!

– Танька! – простонал Жека. – Опять следака включила?! Остынь…

– Я остыну. Я тебе сейчас так остыну! – Я отвесила подзатыльник охамевшему младшенькому. – А ну, колись!

– Да ничего такого не было! – присмирел Жека. – Колян и Рыжий поспорили с Тарасом. Слабо, грят, тебе на балконе. А он такой: не слабо!

Значит, спор. Уже легче. Можно надеяться, что это было одиночное выступление и выхода на бис не будет.

– А ты?

– А что я? Я, это, разбивал.

– И на что спорили? – наступала я. – Если выпивка или сигареты…

– То ты меня зацитируешь административным кодексом до смерти?

Понятливый братец. Помнит о заветах бабушки: выпороть ремнем за проступок можно лишь единожды, по горячим следам. А промывать мозги и напоминать о проступке можно много раз. И неизвестно, что для шкодника будет хуже.

– На пиво, – буркнул поскучневший Жека.

Пиво братец даже из любопытства пробовать не пытался. Оно нашей семье было категорически противопоказано. Вот такой вот «ген Серебрянских». У кого-то наследственная аллергия на пыль или диабет. А нам досталось пиво. Одного глотка оказывалось достаточно, чтоб мигом опьянеть, а потом покрыться красными зудящими пятнами. Так себе удовольствие.

– Выиграл ваш отбитый. – Я присела на табурет и с наслаждением вытянула ноги. Копа и Чупа тут же принялись их радостно облизывать. Почти массаж… – На глазах у всего двора выиграл. Так что готовьте пиво. Хотя вряд ли после Генриховны он из квартиры нос высунет.

– Размазала? – встрепенулся Жека.

– Подчистую! Кстати, там под грибком пацанье пряталось. Сдается мне, что будет завтра Тарасик звездой ютуба.

– Круть! – подпрыгнул братец. – Пойду гляну. Может, уже выложили.

– Стоять! – скомандовала я. – Ты после оргии за собой в комнате прибрал? Или где вы там развлекались?

– Конечно, прибрал! – оскорбился Жека.

– Точно прибрал? Или использованными презервативами, как носками,