Снова нам прощаться, нынче не уснем,

Обведу твою тень на стене углем,

Десять дён в разлуке, пятнадцать дён —

Обнимемся с тенью, поплачем вдвоем.

В некоторых песнях звучит настоящее отчаяние:

И что толку нам друг друга любить,

Все равно как чужих цыплят кормить,

Сыновья у сестрицы подрастают,

А отцом другого величают!

Все эти песни можно назвать любовными подступами. После них сопротивники принимаются за «низовные подступы»:

Полно, девка, недотрогой

Притворяться в двадцать лет,

У такой-то краснощекой

Передок давно согрет.

…

Лает твой пес днями целыми,

И вода со двора течет белая,

Гости твои продыху не знают —

Ножки кроватные в землю вбивают.

…

Если среди слушателей есть женщины, теперь им самая пора залиться краской, выругаться и скорым шагом пойти прочь, а парни вытянут шеи, словно петухи перед боем, и будут провожать их сердитые спины воспаленными глазами. Сгорая от нетерпения, они начнут вскакивать на ноги, потом снова садиться на корточки, растягивая губы в бездумных распаленных улыбках. И смеяться они постараются как можно громче, чтобы женщинам вдалеке было слышно.

Некоторые песни рассказывают и о женских горестях, например, одну такую исполнял Ваньюй из нижнего гуна; в ней пелось о матери, родившей ребенка до брака, как она укладывает его в деревянное корытце и пускает вниз по реке Ло:

Уплывай, мой милый, уплывай,

Берегись камней, головку закрывай,

Не вини свою маму, не вини,

Испугалась мама людской молвы.

Уплывай, мой милый, уплывай,

Берегись ветров, накидки не снимай,

Не кляни свою маму, не кляни,

Засыпай, мой милый, спи-усни.

…

В подступе Ваньюя корыто с младенцем попадало в водоворот, который выбрасывал его обратно на берег, словно ребенок хотел еще немного поплакать на материнской груди. К этому времени глаза у всех женщин были уже на мокром месте, они утирали слезы полами рубашек и наперебой шмыгали носами. А жена Бэньжэня, скривив губы, выронила из рук корзину с ботвой на корм свиньям, уткнулась в плечо своей товарки и горько зарыдала.

△ Меси́ть кро́вь

△ 撞红

Говорят, что в старые времена мацяосцы избегали жениться на девственницах, и если в первую брачную ночь жениху приходилось «месить кровь», это считалось очень дурным знаком. И наоборот, родня мужа больше всего радовалась невесте, которая сидела на свадьбе, подпирая стол большим животом. Ли Мингао, специалист по дунскому фольклору[37], рассказал мне, что здесь нет ничего удивительного: в обществах со слабо развитым хозяйством человек становится важнейшей производительной силой, и главной обязанностью женщины считается деторождение, а фертильность ценится намного выше сохраненного до брака целомудрия. Поэтому во многих южных местностях мужчины охотно берут в жены беременных.

Поскольку такое объяснение выглядит вполне логичным, пока мы остановимся на нем.

С описанным обычаем связана и враждебность мацяоских мужчин по отношению к первенцам: мужчины не признают первых детей и стараются поскорее от них избавиться: душат одеялом или топят в отхожем ведре. Этот обычай известен под названием и-ди[38], в Мацяо он был негласно принят долгие годы. Многие матери, пытаясь спасти ребенка от гибели, заворачивали его в одеяльце и оставляли у большой дороги или укладывали в деревянное корыто и пускали по реке, вверяя его судьбу Небу, так что сюжет из подступа Ваньюя был весьма распространен.

После прихода к власти компартия запретила этот варварский обычай, теперь о нем почти не услышать. Неизвестно, продолжают ли мацяосцы тайком истреблять своих первенцев. Но когда Ваньюй затягивал подступ «Провожаю сына у реки», со всех сторон слышался горький плач, потому что его песня напоминала женщинам о старой боли.

△ Спя́шник

△ 觉觉佬

Лучше всех в Мацяо подступы исполнял Ваньюй, но я познакомился с ним, только когда в деревню спустили распоряжение организовать агитбригаду для пропаганды идей Мао Цзэдуна. Пропаганда была нехитрая: мы переделывали присланные сверху документы и статьи в частушки и давали концерты в соседних деревнях, аккомпанируя себе гонгами и барабанами, а агитбригады из соседних деревень приходили с концертами в Мацяо. В конце каждого представления полагалось выкрикивать лозунги. Лозунги были длинные, и, чтобы получалось дружнее, артисты делили их на части, не особенно вникая в смысл. Например, известное высказывание председателя Мао в исполнении агитбригады деревни Мацяо звучало так: «А-а-а-атака на бедноту! Есть! А-а-а-атака на рево-лю-ци-ю!» Лозунг получался контрреволюционный, но никого это не смущало, все продолжали вдохновленно его выкрикивать.

Еще сверху пришло распоряжение ставить на сцене образцовые пьесы. В деревне не найти ни костюмов, ни декораций, ни подходящего реквизита, поэтому агитбригада была вынуждена обходиться подручными средствами. Например, Седая девушка[39] у нас появлялась на сцене с пучком мочала на голове, и при виде нее дети застывали от страха. Вместо мехового пальто Ян Цзыжун[40] брал Тигриную гору в соломенном дождевике. А на одном из спектаклей порывом ветра опрокинуло сценическую декорацию (оклеенную ватой дверную створку), и бедный товарищ Ян Цзыжун после отчаянной схватки с врагом получил звонкий подзатыльник от снежной горы – глаза у него закатились, он покачнулся и упал прямо перед публикой. Благо, фонари на сцене горели тускло, так что зрители ничего толком не разглядели – все решили, что этот сюжетный ход предусмотрен сценарием, и даже немного поаплодировали павшему герою.

Деревенские говорили: все-таки старые представления были лучше, но эти тоже ничего, веселые.

Несмотря на ранение, Ян Цзыжун вполне успешно доиграл спектакль. Правда, от удара по голове он забыл слова и, пытаясь выкрутиться, стал петь обо всем, что видит: «Вот сту-у-у-ул! Сто-о-л! И барабан!», а в конце одним духом пропел: «Земельная реформа! Кооперативы! Народная коммуна! Строительство плотины! Рапс, рапс, рапс!» и сорвал бурные аплодисменты. Кадровые работники коммуны не расслышали слов и тоже наперебой хвалили выступление, а потом и вовсе решили отправить агитбригаду Мацяо на художественный смотр в уездный центр.

Деревенским нечасто выпадал случай съездить в уездный центр, к тому же репетировать представление было куда легче, чем таскать на поле ведра с илом. А некоторые артисты только благодаря репетициям получали возможность свободно пообщаться с противоположным полом – парни с девушками накладывали друг другу грим, поправляли костюмы. Так что агитбригада очень обрадовалась этой новости. Деревенский партсекретарь Ма Бэньи тоже