я всё равно как минимум цепко держал мяч и не ошибался в передачах. Но скоростной дриблинг пропал, а обыгрыш на месте всё-таки далеко не так опасен и эффективен.

В итоге эту товарищескую игру я не доиграл. На сорок пятой минуте меня сменил Сергей Андреев из Ростовского СКА. Команда этого игрока выступала в первой лиге и претендовала на выход. Сам же Андреев был лучшим не только в СКА, но во всём турнире.

— Неплохо, Сергеев, очень неплохо, — похвалил меня Лобановский, когда я покинул поле, — я тобой доволен.

— Спасибо, Валерий Васильевич, — ответил я, взял бутылку воды и сел на скамейку.

Буквально тут же вышедший на замену Андреев мощно пробил издали и застал врасплох Дасаева. И этот гол стал последним в матче.

* * *

Лобановский и вправду был очень доволен Сергеевым. Притом по двум причинам.

Во-первых, молодой торпедовец действительно хорошо сыграл. Не стушевался под давлением лучших защитников страны и можно сказать сделал гол Протасова.

И учитывая то, что сделал он это на фоне усталости, которую все видели невооруженным взглядом, его проход с обыгрышем сразу троих и пас под удар ценен вдвойне.

Скоро, год-два, много три, и Сергеев станет не просто перспективным и одним из, а самым-самым. В то, что к Мексике именно торпедовец станет основным нападающим его команды, Лобановский не сомневался.

К девятнадцати годам парень окрепнет, наберет нужные для сборной кондиции и будет показывать всё, на что способен.

Ну а пока нет, при всём его очевидном таланте, технике и самообладании, нет. Сергеев не готов. Второй тайм это показал наглядно. Лобановскому не нужен нападающий, который самым натуральным образом остановился от усталости.

И это была вторая причина, по которой Валерий Васильевич был доволен. Он сделал всё, что мог. Прислушался к общественности, вызвал в сборную юниора, чья игра произвела большой резонанс.

И товарищеский матч показал, что пока-что Сергеев не подходит под его требования. В будущем да, нет вопросов. Но прямо сейчас нет.

* * *

— Слав, я надеюсь, ты не расстроился? — задал мне вопрос Юра Суслопаров на следующий день за завтраком.

— Из-за того, что Лобановский в итоге не вызвал меня для подготовки к матчу с Польшей? Нет, не расстроился, — ответил я и взял с раздачи сразу два стакана какао. Этот напиток мне представлялся отличным дополнением к завтраку, каше «Дружба» и паре бутербродов с сыром.

Мы с Суслопаровым, неся в руках подносы, подошли к свободному столику в столовой торпедовской базы, а когда сели, мой старший товарищ покрутил головой, а потом, чуть понизив голос, сказал:

— Был бы ты киевлянином, он бы тебя взял в сборную уже сейчас. Вернее, даже после первых твоих удачных игр.

— Ты думаешь?

— Ха, я не думаю. Я знаю. Но я бы на твоём месте не переживал. Ты в любом случае будешь игроком сборной. Не в этом году, так в следующем.

— Да что ты заладил? Не переживаю я. Сколько раз еще повторить? — Чёрт, а какао и правда вкусный! — вот только немного жалко, что с Киевом мы в этом году уже не сыграем.

— Ха! — усмехнулся он, — мне нравится твой настрой.

То, что меня отцепили от первой сборной, стало ясно в тот же день. После игры Лобановский собрал оба состава, всех поблагодарил и огласил список игроков, которые продолжат подготовку к матчу с поляками. Новых имён по сравнению с предыдущими играми там не оказалось.

Так что да, на текущий момент мои взаимоотношения с первой командой закончены, ну или поставлены на паузу.

Поэтому я вернулся в расположение молодёжки и продолжил готовиться к матчу с греками.

Мучить нагрузками Николаев и Игнатьев прекратили на следующий день, и к моменту вылета на Крит вся команда, и я в том числе, обрёл необходимую лёгкость в ногах.

Пожалуй, если бы товарищеская игра в Лужниках прошла бы в этот момент, то моё влияние на её исход было бы куда большим. В том, что я смог бы весь этот час напрягать защиту сборной и куда смелее шёл бы в обыгрыш, я не сомневался.

Но что теперь жалеть об этом? Надо двигаться дальше.

* * *

В отличие от поездки в ГДР, в которой у нас кроме игры была еще и культурная программа, солнечная Греция предназначалась исключительно для футбола.

Никакого посещения Парфенона, например, не предполагалось. Хотя учитывая, что играть нам предстояло на Крите, речь скорее могла идти о Кносском дворце. Молодёжная сборная Советского Союза должна была прилететь в Ираклион, так как прямых регулярных рейсов на Крит не было. Повезет нас аэрофлотовский чартер, провести одну тренировку накануне вечером, потом одну в день игры и затем матч.

После которого мы сразу же отправлялись в аэропорт и возвращались в Москву.

На мой взгляд, зря советские футбольные начальники запланировали вот такой вот десант. Куда лучше было бы, если бы нам позволили провести на Крите пару дней.

И Бог с ним с Кносским дворцом, сейчас же осень, друзья, дождливая московская осень.

Понятное дело, что барометр у всех советских людей всегда показывает ясно, так, по-моему, говорилось в одном из виденных мной советских фильмов, но кто же откажется от пары солнечных деньков?

А на Крите как раз и было очень солнечно. Еще и в аэропорту Ираклиона как на зло объявляли температуру воды. +23 градуса! Ну что за невезение!

Хорошо хоть гостиница, в которой мы поселились, оказалась с парой бассейнов, оба под открытым небом. И после того как мы провели тренировку, мне, да и другим игрокам сборной, удалось немного отдохнуть там.

Утром 11 октября мы провели еще одну тренировку и после обеда отправились на местный городской стадион.

Приехав на который, я только и смог, что тяжело вздохнуть. По сравнению с этим спортивным объектом даже стадион в Орле, на котором я играл, выглядел форменной Мараканой.

Трибуны человек на пятьсот максимум, раздевалка такая крохотная, что совершенно непонятно, как нам всем в ней поместиться, вода в уборной какая-то ржавая, и душевые кабины работают через две на третью.

Ну и газон, который был вишенкой на торте.

Если у нас в Союзе проплешины встречались во вратарской и иногда в центральном круге, то тут всё поле было одной сплошной проплешиной с редкими вкраплениями травы.

Даже странно, что греки решили провести матч здесь. Как будто у них нет стадионов поприличнее.

Хорошо хоть этот, если