Уже бездумно Кейди обвила руками шею Мака и прильнула к нему. Он стоял ближе ее к перилам и теперь был весь мокрый: волосы, кожа, ветровка. Не важно, в ней было столько жара, что хватило бы высушить весь окрестный лес. И не только в ней одной – они оба горели как в лихорадке. И все было правильно, все можно. Правила… кому нужны правила?

Сила собственного желания сначала изумила, а потом ослепила Кейди. Так вот как это бывает! О, Мак!

Он подхватил ее, приподнял, и Кейди обвилась вокруг него, как мечтала несколько минут назад. Халат раскрылся, открывая ноги. Непроизвольно она крепче стиснула колени, прогнулась… и задохнулась, ощутив, что прижимается к твердому.

– Я только об этом и думал…

– Я тоже! – прошептала Кейди, тихо смеясь.

– Глупо спать в такую ночь…

– Глупо!

Они исступленно прижимались друг к другу, медленно кружась, как в танце. Ночь как будто тоже пришла в движение, закружилась в беззвучном водовороте.

Они уже были перед дверью.

– Открой ее!

Не отрываясь от губ Мака, Кейди нащупала и нажала ручку. Он переступил порог. В комнате царила кромешная тьма.

Они рухнули на постель, тяжело дыша, сбрасывая на пол простыни. Охватившее Кейди безумие прогрессировало, тело превратилось в сплошной комок желания, и это было в тысячу, в миллион раз лучше, чем все, что когда-либо с ней происходило.

Дверь в ожившую ночь стояла нараспашку, а они катались по постели, стискивая друг друга, то целуясь, то кусаясь, издавая невнятные звуки удовольствия. Кейди позволила Маку подмять ее под себя и притихла, тяжело дыша. Пояс давно свалился, халат был раскрыт, сорочка сбилась под мышки, рука двигалась между раздвинутых ног. Она уже была влажной, очень влажной, и знала, что Мак это чувствует.

Мужчина ее мечты! Кейди приподнялась, чтобы покрыть поцелуями все, до чего могла дотянуться: выемку плеча, мочку уха, внутреннюю сторону запястья. Все было можно, все было правильно, и лишь где-то за гранью этой полной и полнейшей правильности, где-то в бесконечной дали, рассудок нашептывал, что так не годится. Она не из тех, кто ложится в постель при первой же встрече. Это не ее стиль, и потом обязательно будет стыдно.

Только этот голос был слишком слаб. Разве можно прутиком остановить лавину? Кейди досадливо отмахнулась, и рассудок умолк.

Мак оторвался от нее лишь затем, чтобы сбросить одежду, но и это показалось досадной задержкой. Она была готова, более чем готова – она просто не могла больше выносить ожидание. Все существо кричало: скорее, скорее!

Она вся подалась навстречу при первом же прикосновении, не понимая, отчего он так медлит.

Но, ощутив его внутри, Кейди невольно напряглась. Мужская плоть двигалась, раздвигая ее, растягивая много сильнее, чем она ожидала, до боли. Его было слишком много. На миг ее пронзила ужасная мысль, что они совершенно несоразмерны… и вдруг неудобство исчезло. Ее тело приспособилось. Мак был то, что надо, не больше и не меньше. Его было как раз столько, чтобы принести ей облегчение, удовлетворить ее потребность.

Эта потребность была такой неистовой, а напряжение – таким мощным, что хватило и пары движений, чтобы Кейди начала содрогаться. Разрядка такой силы застала ее совершенно врасплох. Забыв обо всем, она закричала в полный голос. Губы прижались к раскрытому рту, заглушая крик.

Кейди все еще была на пике наслаждения, когда Мак напрягся всем телом, тоже содрогнулся, и невыразимая сладость пронзила ее снова. Она запрокинула голову, кусая губы, царапая плечи Мака ногтями.

Она была права, права! Некоторые правила просто необходимо хоть раз нарушить!

Как хорошо, думала Кейди, пребывая где-то между реальностью и сном, в сладком оцепенении, охватившем ее сразу после оргазма. Все чувства притупились, и шум дождя за распахнутой дверью на балкон казался ласковым и баюкающим.

В комнате было очень тихо, словно она вдруг осталась одна – Мак исчез, растворился во мраке ночи, потому что к мечте можно прикоснуться лишь однажды и ненадолго. Эта мысль заставила Кейди открыть глаза, но нет, он по-прежнему был рядом: ничком, уткнувшись в подушку и ровно дыша, прикрытый лишь ниже пояса, так что можно было видеть очертания спины и плеча. Не гора мышц, а нормальный, хорошо сложенный мужчина.

Мужчина ее мечты.

Как ловко он держал ее, с какой легкостью нес с балкона в комнату…

Воспоминания породили во всем теле сладостное эхо. Кейди улыбнулась, спрашивая себя: неужели именно так чувствуют себя после хорошего секса?

– Мак…

Молчание.

– Мак!

– Мм? – спросил он, не поднимая головы.

– Знаешь что? – Кейди приподнялась на локте. – Мне пришла в голову интересная мысль…

– А твоя мысль не подождет до утра?

– Нет, я могу забыть. Помнишь наш разговор на балконе? Ты объяснил, что нашел мою машину перед воротами и бросился к дому Вандайка. Но что ты делал у него перед воротами?

Ответ последовал не сразу, и молчание было другим, настороженным.

– Чутье, – наконец произнес Мак.

– Чутье! – фыркнула Кейди. – На одном чутье далеко не уедешь. По крайней мере оно не доведет точно по неизвестному адресу. То, что ты взял себе за правило присматривать за деловыми партнерами, не значит, не может значить, что ты носишься за ними по свету каждый раз, когда им приходится отлучиться, не поставив тебя в известность.

На этот раз он не отвечал так долго, что Кейди задалась вопросом, не отошел ли он ко сну.

– Мак!

– Это у тебя что, привычка?

– Ты о чем?

– После секса вести светскую беседу?

Раздражение у него в голосе уязвило Кейди. Конечно, не слишком приятно, когда мешают расслабиться (в конце концов, Мак Истон – не плод ее воображения, а человек из плоти и крови), но немного галантности не повредит и после секса.

– Мне нужно знать, пойми, – мягко произнесла она. – Меня занимает все, что связано с интуицией, и не так уж часто встречаются люди, у которых она развита.

Мак приподнялся, сунул подушку в изголовье, взбил и снова улегся, теперь уже на спину.

– Если тебе уж так хочется, назови это интуицией.

Вопреки всем доводам рассудка, вопреки глубоко укоренившемуся скептицизму Кейди ощутила радостную приподнятость. Выходит, между ними есть ниточка, как между двумя половинками единого целого! Это не просто роман на одну ночь, это настоящая, глубокая близость.

– Значит, ты ощутил, что я в опасности? Удивительно!

Мак как-то странно завозился на своей стороне кровати.

– Ну… не то чтобы просто ощутил…

– Что же еще? Что заставило тебя броситься мне на помощь?