упала головой на подушку и провалилась в тяжелый сон. Ей казалось, что она прилегла всего на пять минут, когда Андрей разбудил ее. Марина с закрытыми глазами пронеслась в ванную, натянула на себя привычные джинсы и футболку.

– Я готова.

– Ну и скорость у тебя! – отметил Андрей.

– Я в машине досплю.

– В какой машине? Останься здесь. Сашенька у Маши, а тебе скоро кормить. Выпей чаю с молоком, я тебе хлеб маслом намазал. И постарайся не сильно нервничать. Я сегодня задержусь.

Сон ушел, как будто его и не было. Они же ночевали в своем коттедже! Марина торопясь, выпила чашку чая и через кухню пошла на Машину половину. Она услышала ласковый голос сестры и бренчание погремушки. Маша сидела на диване и нянчила двух малышей сразу. Витю она кормила грудью (по новой моде из подмышки), придерживая правой рукой), а Сашу, лежащего в кроватке, отвлекала погремушкой в левой руке. Марина быстро схватила сына и присела рядом с Машей. Сашенька заулыбался, увидев Марину, потом быстро закрутил головой, отыскивая сосок. Нашел, зачмокал, обхватив грудь крошечными ладошками. Марина прижимала к груди малыша. Прошли все «обиды» на сына. Целый вечер и ночь они были врозь! Вечер! Марина помрачнела. Маша с тревогой посмотрела на сестру.

– Марина, как вчера прошла свадьба? Все ли в порядке?

– Не совсем.

– Я так и знала, весь вечер волновалась за тебя. А когда Андрей позвонил, что вы задержитесь, я поняла, что что-то случилось.

У сестры была непостижимая способность чувствовать, когда Марине плохо. Пришлось вкратце изложить сестре события вчерашнего вечера.

– Бедная Настенька, на свадьбе погиб её брат! А какое горе родителям! Что же теперь будет?

– Будут похороны. Когда судмедэкспертиза отдаст тело.

– Какой ужас!

Маша считала, что Марина должна немедленно позвонить следователю и рассказать о ссоре, свидетельницей которой она была.

– А если Валентин сам упал с обрыва, и тот, другой, ни при чем? – задумалась Марина.

– Вот пусть и разбираются в милиции, что там произошло, это их работа. А ты позвони, и Бога ради, больше не вмешивайся в это дело. Помни, что у тебя маленький ребенок.

– Ребенок! Все только и делают, что напоминают мне о ребенке! Можно подумать, что я плохая мать. А я и день, и ночь одна занимаюсь своим сыном!

– Марина, ты что? Вы с Андреем поссорились?

– Нет, Машенька, не поссорились. Просто мне кажется, что он постепенно отдаляется от меня. Я понимаю, он – главный редактор журнала, и типография на нем и рекламное агентство. А я ничем не могу ему помочь, сижу сиднем дома и воспитываю сынишку. Я думала до родов, что я смогу быстро вернуться к работе, хотя бы работать на домашнем компьютере. Но ничего не получается.

– Мариша, ты переутомилась. Почему ты не хочешь жить в коттедже постоянно? Переезжай к нам, я тебе буду помогать. И няню можно нанять на весь день. Начнешь понемногу работать, а уставать будешь меньше.

– Маша, как я смогу надолго оставить свое сокровище? Я же кормлю его грудью, а прикорму он не поддается. Что только ни предлагали ему! Наберет полный рот и выплевывает. Но в коттедже я, пожалуй, поживу несколько дней.

– Вот и ладно. Как покормишь Сашу, одень его и дай мне, я погуляю с двумя малышами на улице. А ты отдыхай, занимайся, чем хочется.

Федор Афанасьевич Ситников был знакомым Марининого свекра, олигарха и политика Виктора Александровича Краснова. Что их связывало, Марина не знала. Но она считала Федора Афанасьевича очень порядочным человеком, и первоклассным следователем. Возможно, старомодное имя-отчество наложили свой отпечаток на его образ жизни. Он был немодным, педантом и скрупулезно выполнял свою работу. Марина и Андрей несколько раз прибегали к его помощи или просили совета. Специалистом Федор Афанасьевич был отличным, таких как он, мало. Марину он узнал сразу. Оказывается, он уже был в курсе о происшествии на свадьбе Барычевых. Он молча, без комментариев и эмоций выслушал рассказ Марины, уточнил некоторые детали, попросил поточнее вспомнить все долетавшие до Марины реплики.

Марина, как могла, восстановила в памяти выкрики Валентина и его противника.

– Он спрашивал: «Ты доволен, тем, что получил?», а Валентин удивился, переспросил: «Что получил?» А тот обругал его: «Ты – дерьмо» и еще про кого-то сказал плохое, потому что Валентин ответил: «Не смей говорить гадости про нее!» Вот все, что я запомнила.

Марина так и не поняла, заинтересовало ли следователя ее сообщение.

Маша второй час гуляла с малышами. Марина слонялась по комнате, перекладывала вещи с места на место, вспоминая то одно, то другое, что оставила дома: сумочку с дисками, крем для рук, Сашину кофточку. Нет, все ей здесь чужое, неудобное. Дома она бы нашла себе занятие по душе: посидела за компьютером, просто повалялась бы на любимом диване, послушала музыку.

* * *

Я устало опустилась в кресло. Неделя прошла со дня моей свадьбы, а, кажется, что вечность пролетела. Никогда не буду справлять годовщины свадьбы! Вчера похоронили Валентина. Мама до сих пор не встает с больничной койки. Папа держится молодцом, подбадривает меня, ухаживает за мамой. Но как он враз состарился! За что мне это? Пропасть отделяет меня от той счастливой женщины, которой я была неделю назад. Ночь после свадьбы я провела в больнице у мамы – первая моя ночь в качестве жены Максима. Последующие ночи были примерно такие же.

Моего брата убили! Ему сначала сломали шею, а затем сбросили с обрыва. Так установили в милиции. Уже завели дело об убийстве. Бедный мой Валька! Кому он мог помешать? Он всегда был добрый и бесхитростный. Он со всеми ладил, у него не могло быть врагов.

Следователь прокуратуры вежливо попросил нас с мужем пока не уезжать из города. Максим психует, ему срочно надо за границу, бизнес требует его присутствия там. Я, было, сунулась к Бырычевым, как никак, я тоже теперь член из семьи. Свекровь встретила меня в штыки, шипит, как гусыня. Я не пойму, в чем виновата. Муж ни разу не зашел в мою спальню, хотя бы просто утешить, пожалеть, поддержать. Я чувствую, что как женщина, я его не интересую. Я попыталась поговорить с ним. Он странно ответил: «Ты получила все, что хотела. Что тебе еще надо от меня?» Муж на меня не смотрит, укатил в загородный дом и, похоже, оттягивается там по полной программе. Он, видите ли, считает, что мне лучше сейчас побыть со своей семьей, а он не хочет путаться у нас под ногами. Он