Темное это дело, непонятное. А вдруг приедут они в Керчь, найдут эти замечательные каменоломни, а никакого Бориса Вениаминовича там и нет? И Петьки, соответственно, тоже. Что тогда? А может, они и там, тогда все не так уж и плохо. Но с другой стороны…

Федя в рассуждениях вернулся к тому же, с чего начал. И снова глянул в окно — все та же бескрайняя степь. Мысли-змеи ползали по замкнутому кругу. Самая толстая походила на питона, но ядовитого, хотя таких питонов не бывает, это он точно знал. Значит, это не питон, а королевская кобра. Или гюрза? Наверное, гюрза. Откуда в Крыму кобры королевские? А гюрза-то тут в степи водится? Может, и водится. Ну да, точно. Вот она ползет — толстая, черная, с лоснящимися боками, видать, от хорошего питания. Небось она и проглотила Петьку, поганая. Или только ужалила до смерти и отъела кусочек, вряд ли гюрза может заглотить Кочеткова всего целиком. Ей такого паренька на полжизни хватит. Ну точно, вот он, Петька, лежит в ковыле. Совсем недвижим. Нет, гляди-ка, шевелится. Вон голову поднял. Смотрит жалостливо, и глаза какие-то влажные, будто от слез.

— Федь, а Федь, змея меня в ногу укусила, ты глянь, что у меня от ноги осталось?

— Нет ни хрена. — Он с ужасом разглядел нижнюю часть распростертого в траве друга. — Нет у тебя ноги — култышка.

— Нога! — охнул Петька, единым взмахом вскочив со степного ложа, и тут же упал прямо на Федю. — Нога моя, нога! — голосил он, — Ох, блин, нога! Не чувствую ноги. Вот блин, не чувствую ноги! Федь, ноги не чувствую. Блин! Не чувствую ноги! Слышь, Федь, как отрезали ногу-то…

Петька повис на Феде всей своей тяжестью, повалил его на бок, и под головой у Феди оказался холодный ровный камень.

— Нога! Елки зеленые!

Федя проснулся. На нем действительно кто-то лежал, причитая, а сам он прижался щекой к оконному стеклу, свернув набок голову.

— Нога, нога, — продолжал повторять навалившийся человек.

— Какая нога? — зло прогудел Федя и откинул с себя не опознанное пока тело.

— Моя нога, Федь, — пожаловался Саша. — Отсидел ее на фиг, до сих пор словно ватная.

Электричка резко качнулась и остановилась, Саша опять по инерции навалился на Федю. Сидевший же напротив человек, наоборот, поднялся и шагнул к проходу между скамейками, где уже толпились люди.

— Где это мы? — еще не совсем проснувшись, спросил Федя.

— Это Керчь, молодые люди, — ответил кто-то невидимый из-за его спины. — Поднимайтесь — конечная.

— Приехали, — констатировал Саша.

На перроне Саша еще прихрамывал — вылитый Паниковский в исполнении Гердта, только черный. Толпа недавних пассажиров электрички сама несла их к выходу с вокзала.

— Куда теперь? — остановился на привокзальной площади Саша.

— Ясно куда, — ответил Федя, — искать гору Митридат.

— Давай сначала пожрем, — не согласился ненасытный эфиоп.

Федя давно подметил, что тощие зачастую едят куда больше толстых. Они всегда голодны, словно бездомные коты. Саша регулярно подтверждал это правило. «Теперь понятно, почему Эфиопии не хватает гуманитарной помощи, — думал, глядя на него, Федя. — Попробуй прокорми этакую прожорливую национальность. Интересно, Пушкин тоже все время хотел есть или его русская кровь все-таки заглушала африканскую?»

Федя извлек из кармана джинсов свой пополневший полиэтиленовый пакетик с остатками денежных средств. Пакетик пополнел не потому, что этих средств прибавилось. Несмотря на то что Саша еще дважды пускался по пути в комерческие предприятия, с неизменным успехом торгуя среди пассажиров электричек брошюрами с кроссвордами, средства убывали с пугающей быстротой. Пакетик же распух вследствие размена рублей на гривны с украинскими «котиками», где вместо Георгия Победоносца на реверсе монетки красовался украинский трезубец.

Федя пересчитал наличность: финансовый кризис неумолимо приближался, но на проживу, точнее, на скудное пропитание пока еще хватало. И все же надо было экономить.

— Ладно, давай пожрем, — махнул рукой Федя, зная, что спорить бесполезно.

Закусывать устроились на первой попавшейся лавочке под колючим южным кустом. Наверное, это была акация, а может быть, и нет — Федя никогда не интересовался всерьез ботаникой, наука о растениях казалась ему какой-то девчачьей. За трапезой обсуждали положение дел и видимые перспективы.

— Куда теперь двинемся? — поинтересовался Саша, давая краткую передышку своим челюстям. — Где мы Петьку искать будем?

— Ясно где, в каменоломнях.

Следующий вопрос Федя услышал лишь через полторы минуты, когда Сашины челюсти взяли очередной тайм-аут.

— А каменоломни-то где?

— Сейчас посмотрим.

Федя достал из Петькиной сумки старую карту Советского Союза, где Крым еще значился частью огромного государства, и «Атлас автомобильных дорог» — это было все, чем они с Петькой располагали, пускаясь в авантюрное путешествие. К Фединому разочарованию, карты впервые подвели его: никаких каменоломен в окрестностях Керчи и вообще в Крыму на них обозначено не было.

— Черт его знает, где их искать, — пробурчал он. — Придется опять спрашивать кого-то.

— Зачем «кого-то», — не согласился Саша, — надо подняться на гору Митридат, найти место раскопок, о котором нам говорили в академии, и расспросить археологов про каменоломни.

— Так они и скажут, — усомнился Федя, — если уж об этом Витаминыче в самой Академии наук ничего не знают. Я знаешь что думаю?

— Что?

— Что он решил себе загрести не только «малую толику археолога», а вообще все сокровища этого царя. Если найдет, конечно.

— С чего ты взял? — Саша даже прекратил жевать, настолько его заинтересовало Федино предположение.

— Ну подумай сам, как-то все странно очень. О такой замечательной экспедиции никто не знает. Нет, может, у него и есть сообщники в Украинской академии наук. — Федя так и сказал — «сообщники», это слово как-то само сорвалось у него с языка. — Но тайные.

— Тайные? — удивленно переспросил Саша, окончательно забыв о еде.

— Ну да. Какие же еще, если о них там никто не знает. Они небось себе все решили захапать.

— А нам он зачем о кладе рассказывал?

— Он же сам сказал зачем. Чтобы мы в щели эти просачивались — за сокровищами Митридата лазали.

— А что ж он нас не дождался? С одним Петькой уехал…

— Вот это загадка. Погоди! — Федю вдруг осенило. — Мы же рядом с ментами стояли и разговаривали с ними. А он мог подумать, что нас задержали, он ведь знает нашу историю.

— Какую историю? — не понял Саша.

— Ну, что мы зайцами путешествуем. А если он сам пустился на тайное дело, то ему не с руки с ментами-то связываться. Ну ты сам подумай!

Саша молча принялся за следующий кусок вареной колбасы, лихо отхватив его перочинным ножом от купленной Федей четвертинки большого батона.