себя. Это было моё воспитание. Я выросла в семье, где труд и забота были главным мерилом ценности человека. Но в этом ли смысл жизни?

Теперь, возвращаясь в свою комнату, я думала о том, что пора перестать чувствовать вину за то, что я другая. Я заслуживаю того, чтобы жить для себя, а не только для других. Возможно, это будет сложно. Но, сидя в старом доме, где каждое дерево и каждый уголок казались такими родными, я вдруг поняла: я должна попробовать начать жить для себя.

Большое спасибо всем кто перешел по эту часть подписки! Люблю вас мои дорогие :-))

читаю все ваши комментарии и невероятно вдохновляюсь! Простите что не отвечаю, к сожалению времени у меня не так много как хотелось бы :((

После того как я оставил Марьям у её родителей, дорога обратно показалась бесконечной. Мимо мелькали поля, редкие машины проезжали навстречу, но я ехал молча, глядя вперёд. Мысли в голове роились, и все они так или иначе касались Марьям. Её тихий, но твёрдый голос всё ещё звучал у меня в ушах.

"Я устала. Мне нужно немного времени для себя."

Эти слова были простыми, но почему-то они меня задели. Марьям всегда была такой, какой её привыкли видеть: заботливой, покорной, всегда готовой помочь. А теперь она изменилась. Сначала я думал, что это временно, что она просто устала. Но что, если нет?

Телефон завибрировал в кармане. Я одной рукой вытащил его и увидел имя Милены на экране. Я не удивился – она часто звонила, особенно в последнее время, но сегодня я не был готов к разговору. Однако отклонить звонок было бы странно.

– Алло, – сказал я, приложив телефон к уху.

– Наконец-то, – её голос был раздражённым. – Адам, я звоню тебе уже несколько дней, а ты всё занят. Что происходит? Почему ты меня игнорируешь?

– Милена, не начинай, – устало ответил я. – У меня дома кое-какие проблемы.

– Проблемы? – переспросила она, в её голосе послышался оттенок недовольства. – Это из-за твоей жены? Опять она? Что теперь случилось?

Я молчал. Объяснять что-либо казалось бесполезным.

– Адам, – продолжила она, не дождавшись ответа. – Может, у неё просто климакс? Ты подумай, это ведь возможно. Женщины в её возрасте становятся такими… как это сказать… капризными. Постоянно жалуются, из ничего делают проблему.

Я стиснул зубы, но ничего не сказал. Милена всегда говорила прямо, не задумываясь, как это может прозвучать.

– Я серьёзно, – добавила она, когда я продолжал молчать. – Вдруг у неё гормоны шалят? От этого ведь все эти странности: усталость, перепады настроения, желание… как ты сказал? Отдохнуть? Что это вообще за отговорка?

Её смех, лёгкий и неискренний, прозвучал как насмешка.

– У неё климакс, Адам, – повторила она. – Вот и всё. А ты переживаешь. Она скоро успокоится, поверь мне. Главное – не обращай внимания на её капризы. Ты же мужчина, у тебя есть свои дела. Пусть сама с этим разбирается.

Когда разговор закончился, я положил телефон на пассажирское сиденье и крепче сжал руль. Милена могла быть резкой, но иногда её слова заставляли задуматься. Может, она права? Может, всё дело в том, что Марьям переживает возрастные изменения?

Я вспомнил её глаза в момент, когда она тихо сказала: *"Я устала."* Это была не жалоба, не просьба о помощи, а просто факт. Но почему тогда в её словах звучала такая тяжесть?

Раньше я никогда не задумывался, что чувствует Марьям. Её забота, её работа по дому – всё это воспринималось как должное. Она всегда была такой. Но в последние месяцы в её поведении что-то изменилось. И это раздражало меня. Не потому, что она стала хуже, а потому, что я не понимал, что именно с ней происходит.

"У неё климакс," – слова Милены снова всплыли в голове. Я пытался убедить себя, что это объясняет всё: её отдалённость, её резкость. Но вместо облегчения я чувствовал что-то странное. Вину? Раздражение?

Я задумался о том, какой была Марьям раньше. Молодой, улыбчивой, полной энергии. Когда мы только поженились, она всегда смеялась, всегда находила что-то хорошее даже в самых сложных ситуациях. Её глаза светились, когда она рассказывала о планах на будущее.

Сейчас я едва помню, когда в последний раз видел её улыбку. Она изменилась, но разве не я сам этого хотел? Разве не я годами говорил ей, что дом – это её обязанность, что она должна быть хорошей женой, матерью, хозяйкой? Я сам затушил в ней этот огонёк, а теперь удивляюсь, почему она больше не та.

Машина мягко остановилась на светофоре, и я посмотрел на телефон, лежащий рядом. Милена продолжала писать мне сообщения: короткие, с упрёками и требованиями. "Позвони, как освободишься."

Я вдруг почувствовал усталость. Милена была молодой, энергичной, но в её голосе не было тепла, которое когда-то было у Марьям. Она была красива, но я не находил в её красоте той мягкости, которая раньше согревала меня, когда я смотрел на Марьям.

И всё же я продолжал убеждать себя, что с Миленой проще. Она не требует ничего, кроме внимания. Она не упрекает, не молчит часами, не смотрит на меня так, как смотрит Марьям. Но разве это нормально? Разве я хочу, чтобы всё было "проще"?

Когда я подъехал к офису, меня охватило странное чувство. Милена могла быть права. Возможно, с Марьям действительно что-то происходит. Но это не облегчало мне жизнь. Наоборот, я чувствовал, что становлюсь частью чего-то, что не могу контролировать.

"Она скоро успокоится," – говорила Милена. Но я знал, что это не так. Марьям больше не вернётся к тому, какой была. Она изменилась. И мне предстояло решить, что я буду делать дальше с этими изменениями.

***

К вечеру я вернулся домой, чувствуя усталость и раздражение, которое накопилось за весь день. Марьям уехала, и, казалось бы, можно было немного расслабиться, но вместо этого что-то внутри не давало покоя. Машина мягко затормозила у дома, и я вышел, пытаясь настроить себя на спокойный вечер. Однако стоило мне открыть дверь, как меня встретил голос матери.

– Наконец-то вернулся! Ты представляешь, что мне сегодня пришлось пережить? – начала она, не дав мне даже снять обувь.

– Что случилось, мама? – спросил я, зная, что разговор лёгким не будет.

Она вышла из кухни, заложив руки за спину, и пристально посмотрела на