– Ты не можешь этого знать.

– Нет. Я знаю. Я ни в чем не хороша. Но вероятно, закончу свои дни с кем-нибудь знаменитым. Может быть, поэтому я встретила тебя.

Да, это был день, говорю я вам.

В тот вечер я прибыл на станцию примерно в полдесятого и уселся там в ожидании поезда. Мне было о чем подумать, но терпения недоставало, так что я встал и принялся шататься вокруг, разглядывая газеты и журналы, а потом отправился в кафе и еще – посмотреть на себя в зеркало в туалете, а заодно пописать.

Я видел, конечно, ту хорошенькую девушку, которая сидела рядом со мной на скамейке. Она была похожа на олененка, ее волосы были мягкие и коротко подстрижены, и, когда ее мама пошла купить что-то, я понадеялся было, что она со мной заговорит. А потом я подумал, парни, какой я в самом деле прожорливый маленький козел. Только что расстался со своей девушкой, и вот пожалуйте, уже готов рыскать снова. В любом случае она взглянула на меня только один раз (обычно девушки так не делают, для начала я должен с ними немного поговорить, в противном случае я – человек-невидимка), а через некоторое время и вовсе ушла, и я остался один, глядя в высокий-высокий потолок, слушая названия крошечных городков, которые объявляли через громкоговоритель. Кримсби… Фергюс… Порт-Далхаузи…

Я несколько раз подходил и спрашивал у служителя, в какое точно время прибывает поезд, и наконец он отправил меня на перрон номер два, и я взобрался в вагон. Я хотел оказаться первым, чтобы занять местечко получше. Я очень нервничаю насчет того, где сижу; не имеет значения, в кино или в самолете, я должен оказаться в правильном месте. Так что я занял место рядом с проходом, чтобы можно было встать и пойти пописать, никого не доставая. Понимаете, чтобы я мог сделать это, когда захочу. Но так уж устроено: если ты это можешь, тебе никогда не бывает нужно.

В вагоне никого не было, кроме одной старушки дальше по проходу, которая очень аккуратно ела сандвич. Она так осторожно откусывала маленькие кусочки, словно боялась, что у нее зубы сломаются, если она будет жевать посильнее.

Минутой позже мимо прошел пьяный. У него были красные глаза и меховая шапка, входя в купе, он встретился со мной взглядом. Не знаю почему, но я – настоящий чертов магнит для всяких сумасшедших, их, похоже, просто тянет ко мне. Так что я сформировал научную теорию, как немедленно от них избавляться. Я смотрю на их туфли. У сумасшедших всегда хреновые туфли. Языки свешиваются, или слишком большого размера, или они совершенно не того цвета для того парня, который в них обут, например, ярко-желтые ботинки на бомже в длиннющем пальто; или задираются пятки, есть целая куча вещей, на которые можно уставиться. Так что когда я иду по улице, например, и вижу, как какой-нибудь парень пробирается через толпу ко мне, когда я вижу, что он принял решение, что я – именно тот парень, который ему нужен и направляется ко мне по прямой, первое, что я делаю, – смотрю вниз и проверяю его туфли.

Что я и сделал с этим парнем в поезде. Точно, они были в хреновом состоянии. Без шнурков.

И несло от него препорядочно.

– Привет, молодой человек.

Я поднял глаза.

– О, привет, – сказал я по-настоящему дерьмовым официальным тоном.

– Могу ли я присоединиться к тебе?

– Очень жаль, но нет. Жду маму. Она разговаривает с полицейским.

Ну, последнюю фразочку, вероятно, произносить необходимости не было, но я ее все равно выдал. Я знал, что только позволь этому парню сесть, он начнет всю дорогу тявкать, и если обычно меня не заботит, с кем я говорю, сегодня был особый вечер. Сегодня я просто хотел сидеть в поезде и думать обо всем том, что произошло со Скарлет.

В общем, он отвалил. Однако он был вполне мил, что заставило меня почувствовать себя слегка дерьмо – во. Он пошатался дальше по поезду, где, без сомнения, кто-нибудь еще пошлет его куда подальше. Я гадал, есть ли у него дети. Чтобы он мог позвонить им и сказать: «Я устал и напился. Могу ли я приехать?» Я сидел так, мечтая о парне, который приходит домой к своим детям, и все к нему отзывчивы, они устраивают ему ванну и дают пушистые полотенца, зеркало все запотело; а потом он сидит в гостиной в коричневом халате с чашкой чая. Старое маленькое лицо с седой щетиной светится счастьем.

Наконец мы двинулись, поезд, подрагивая, покинул станцию, по обеим сторонам тянулись уродливые окрестности, кирпич и колючая проволока. Но через некоторое время мы преодолели городскую черту и набрали скорость. Это был своего рода восхитительный стремительный бросок по сельской местности, все вокруг черным-черно, мимо пролетают маленькие городки, а я сижу и думаю о Скарлет, о том, как вкусно пахнет ее лицо, когда оно мокрое. Или о том, как она пахла, когда была маленькой девочкой, и слегка вспотела и наклонилась, чтобы что-нибудь поднять. Bay. Один раз она потянулась, чтобы смахнуть паучка с календаря, и ее рубашка поднялась над джинсами, так что я смог увидеть ее живот. У меня появилось непреодолимое желание наклониться и лизнуть его, словно это было мороженое. Она, наверное, начала бы звать копов, чтобы они меня арестовали, хотя, конечно, я большой извращенец, но это было именно то, что мне хотелось сделать. Потрясающая вещь, когда доходишь уже до этого, милые девушки, и думаешь обо всех тех отвратительных вещах, которые хотел бы с вами сделать. Я попал на железнодорожную станцию Хантсвилля около полуночи; не особенно большая станция, просто маленькая лачуга на окраине города, рядом с мельницей, и парень в такси с выключенными фарами. Я подошел к нему. Он опустил окно.

– Вы направляетесь в Грассмере? – спросил шофер.

– Да.

– На попечение отца?

– Да, – сказал я вроде как изумленно. – Откуда вы знаете?

– Возил вас, ребят, отсюда раз сто. Не узнаешь меня?

– Нет, не узнал.

Я был очень суеверен, и эта встреча показалась мне добрым предзнаменованием. Я взобрался в машину. Это было так, словно иностранный принц возвращается домой. Все его знают.

В городке все заткнулось, только огни в кинотеатре светились шатром. Мы переехали через мост, колеса издали этот забавный звук по решетке, и мы направились в глубь деревни.

– Как вы думаете, я могу закурить? – спросил я парня. Было так приятно смотреть, как он курит, в машине было тепло и приятно пахло.

– Ты ведь не куришь, не так ли?

– Не все время, – сказал я. – Но сегодня я вроде как праздную. Я некоторое время был в отъезде.

– Да? И долго?

– Ну, не совсем. Но кажется, как будто долго. Я был в Торонто. Виделся со своей девушкой.

– В самом деле?

– Она – модель.

– Кроме шуток? Должно быть, красотка.

– Так и есть, – сказал я. И потом, чтобы это не выглядело так, будто я пытаюсь прибрать к рукам всю славу, я спросил: – Вы знаете Торонто?