невнятный и вместе с тем весьма интригующий, будет удерживать твоё внимание, и направлять твои мысли в таком направлении, откуда им уже никак не вернуться.

В былые времена, когда пролома ещё не было, иной раз встречались во взгорьях, бредущие неведомо куда оборванные бродяги с не фокусированным, мутным взором, как бы скользящим мимо всего и всех. Они обычно повторяли какою-то череду слов, никак не связанную, ни между собой, ни с окружающим пространством. Как будете проходить те места, старайтесь по сторонам не глазеть, смотрите под ноги, да помните, куда и зачем идёте.

Отшельник, бормоча что-то про старые кости и неумолимый ход времени, с неожиданной для старика ловкостью взобрался на граб, дошёл до ближайших ветвей, ухватился и, сев на ствол верхом, с силой потряс граб. Верёвка окончательно выпрямилась и предельно натянулась. Старик осторожно поднялся на ноги и не спеша вернулся «к корням и пням»:

– Ну, теперь, вроде всё. Пора. Вы молоды, и идёте «в Гору», а я – «с Горы». Рад, что хотя бы смог на старости лет быть всё ещё полезен. Может статься, что в последний раз. А может статься, дело ваше так хорошо сложиться, что когда-нито будет здесь настоящий мост наведён!

Алия обняла старика, Ингмар и Той пожали твёрдую, сухую руку.

Алия влезла на граб первой, затем вскарабкался Ингмар, последним вскочил Той. Сделав несколько шагов, Той обернулся, чтобы ещё раз окинуть взором заповедную рощу и махнуть рукой старику. Ему не очень хотелось покидать «волшебный лес», зная, что впереди ждёт безжизненная каменная пустошь и долгий подъём.

Массивный ствол, кажется, даже не шелохнулся, пока они осторожными кроткими шажками пробирались на ту сторону, то борясь с преграждающими путь ветками, то находя в них спасительную опору.

Ориент

Проём на той стороне оказался началом далеко идущей расщелины. Некоторое время тропа вела их по её дну. Но вскоре начался подъём, и глубина расщелины стала мельчать. Они выбрались на простор. Их взорам предстала каменистая равнина со скудной растительностью. Деревьев почти не было, только клочья чахлого кустарника и редкие цветки камнеломки.

К полудню громада Горы накрыла своей тенью все видимые пространства. Стало прохладно. Дул встречный ветер. Теперь тропа шла только вверх. Подъём, хоть и пологий, но постоянный действовал на путников угнетающе. Ингмар и Алия устали и замедлили ход. Той не любил медленной ходьбы. Он навесил на себя поклажу Алии и вот уже несколько вёрст агитировал уставших, используя стариковские присказки:

– Либо бежать, либо лежать! Медленно идти – будто стоять! Долго стоять – можно и устать…

Это вызывало у них только вялые усмешки. Тогда он попробовал вдохновить их на последний рывок так:

– Привал сделаем у того ясеня, – Той указал на трудноразличимый вдалеке силуэт.

Ясень, стоящий особняком у левой обочины, отсюда казался усталым путником, который остановился, чтобы оценить пройденное.

Под деревом было уютно. Пахло листвой. Той вдохнул поглубже и, сделав глоток из своей фляги, обнаружил, что в ней всё ещё настойка Отшельника, а не вода. Той пустил флягу по кругу… Ещё на подходе к ясеню, Той с Ингмаром успели наломать сухих веток с попутных кустов. Теперь Ингмар «колдовал» над костром, Той сгребал опавшую листву в три маленьких стожка, Алия сервировала. Обед путников состоял из двух последних рыбёшек и больших красных груш. Довольно скоро управившись с основными блюдами, усталые путники принялись не торопясь смаковать всевозможные байки о здешних местах. Зачинала на этот раз Алия:

– Среди рыбаков крепко прижились слухи о неком фокуснике, который обманывает и путает идущих горными тропами.

Той «подбрасывал»:

– И до Верно такое доходит. Некоторые даже считают, что Потивеган доселе жив – якобы, это он молча бродит окрест Горы и путников случайных пугает.

Ингмару, как самому осведомлённому, пришлось стать, и критиком, и судьёй диспута:

– Ну это, пожалуй уже вздор. Был бы Потивеган жив, все бы об этом знали. А может, и вовсе уже некому было бы знать, да судачить об этом! Живём-то мы нынче именно потому, что Потивеган сгинул-таки тогда в чреве собственного творения.

Той сразу перешёл на другое:

– Неужто так опасна эта Арфа… Так ты об этом всём рассказываешь, что я уж думаю: «может лучше бы Дракон!?»

Ингмару пришлось отвечать и на это:

– Не знаю, что лучше. Сравнить не с чем. Драконов, вроде как не бывает. Так что Дракона мы, почитай, одной болтовнёй победили. А вот Потивеган, вернее последствия его дел, эхо его жизни, посмертное явление его воли… Тут нам одними разговорами не справиться. Если только разговоры наши будут уж очень по существу, ко времени и к месту, да на Быстрой речи, да с верной модуляцией…

Чем более сложные вопросы поднимались из глубин прошлого, тем туманнее становились реплики Ингмара, и тем дольше становились паузы между ними. Очередная пауза в разговоре затянулась настолько, что усталые путники, медленно, будто исподволь начали собираться. Они собрали под деревом немного хвороста впрок – впереди их ждали совсем безжизненные земли: каменные пространства, крутые подъёмы и холодные ветры. Ингмар выглядел немного обеспокоенным. Некоторое время он хмурился над картой:

– Не всё здесь видно про нашу дорогу. Когда-то дорога к вершине была отмечена камнями, но после тех давних злополучных событий мало какой камень остался на прежнем месте, плато растрескалось, а местами провалилось… Боюсь, путь к Горе будет изощрённой импровизацией.

Той пожал плечами. Алия с любопытством посматривала на громаду Горы. Добавить им было нечего. Другого пути у них всё равно не было. Вершина надменно высилась над окрестностями. В сегодняшнем свете она напоминала обращённую спиной к путникам горбунью в буром плаще с капюшоном.

Поначалу шли с удовольствием, конструируя в воображении всяческие предположения о том, какие им встретятся препятствия и как они будут преодолены. Но уже через полчаса пути угол подъёма немного возрос. К тому же дорога утомляла однообразием. Небо стало пасмурным. Растительность почти совсем перевелась. Её место теперь заняли бесчисленные россыпи камней. Только изредка кое-где попадались ещё мхи, да лишайники.

Тропа постепенно сходила на нет. Сначала она превратилась в некое смутно определяемое направление, затем окончательно растворилась в бескрайнем сером пространстве, испещрённом извивами глубоких расщелин. Пейзаж теперь почти не менялся, только расщелин со временем становилось всё больше. Иные были длинны, иные кривы. А некоторые были весьма широки и глубоки. Частенько со дна их доносились отдалённые шумы горных потоков. Так что вскоре путники продвигались уже по «опасному лабиринту». Дорога периодически становилась опасно узка и предательски неровна. Они перепрыгивали расщелины, где это было возможно,