Пламя с рёвом поглотило крышу трактира. Сомкнулось в вышине.

Я оставил тело Белавы на примятой траве, в окружении оторопевших селян, а сам опрометью кинулся на задний двор.

Обогнул горящее здание. Ту половину дома огонь ещё не успел захватить, поэтому я без труда подобрался к порогу задней двери.

— Лех, осторожней! — раздался голос варгина.

Кот выскользнул из-за угла. Остановился в нескольких шагах от меня. Он боялся огня, как и любая нежить. Но ради меня полез бы и в пекло. Вот и сейчас в его отважных янтарных глазах отражалось ревущее пламя пополам с первозданным ужасом.

— Близко не подходи, — велел я, падая на колени пред покосившимся порогом.

Вцепился. Рванул старые доски, что было мочи. Выдрал вместе со свежими гвоздями. И обнаружил там маленькую разрытую могилку, а в ней — детскую рубашонку и пучки трав.

— Лех, крыша! — Кот метался в нескольких шагах от меня, со страхом глядя вверх.

Сверху посыпалась горящая труха. По крыше пламя перебралось до задней части дома.

Из-за угла показались мужики с полными вёдрами. Видимо, немного пришли в себя после случившегося, и вновь принялись тушить и заливать, дабы огонь не захватил другие постройки.

Я же выудил из могилки детские тряпки и травы и поспешил убраться, пока новая порция горящей трухи не засыпала меня сверху.

Поняв, что в огонь я нырять не собираюсь, мой верный друг воспользовался всеобщей суетой и скрылся в ближайших кустах.

Мне предстояло возвратиться к телу Белавы, которая всё ещё лежала пред горящим трактиром в окружении местных. Были здесь и кузнец с женой. И даже родители Ярины. Самой девушки видно не было. Скорее всего, родители оставили её приглядывать за младшими. Оно и к лучшему. Не на что ей тут смотреть.

— Её укусил упырь, — переведя дух, сказал я. — Тело несчастной нужно предать огню. И кол в сердце вбить не забудьте, — я поморщился, глядя на обступивших меня людей. — Да вы и сами всё знаете. Все на тёмной магии помешались.

Я показал зажатую в руках рубашонку и травы.

— Что это? — не понял кузнец.

— С помощью таких вот трав можно призвать душу умершего обратно в тело. Но после траву надлежит сжечь, чтоб дух ушёл, — я подошёл ближе к горящему трактиру и бросил в жадный пламень травы, завёрнутые в детские одёжки, а затем возвратился к селянам и продолжил: — Белава сделала такую ловушку для духа собственного сына, который, судя по всему, болезнь всё же не пережил. Не смогла отпустить дитя. С горем не совладала. Настолько, что закопала мальчонку под порогом собственного дома вместе с ведьмовскими травами. А он вылез. Сделался упырём. Начал убивать.

Люди зароптали.

— Белаве становилось всё трудней с ним справляться, — я бросил взгляд на распростёртую женщину. — Чтобы её тайну не выдали, она убила бабку Умилу и зарыла в топкую землю на берегу. С ног сбилась в попытках контролировать Тихона. А когда в село пришёл я, попыталась подставить Деяна и Ярину. Пока я ходил к Ярине, даже на погост сбегала, — мой взор остановился на перепачканном землёй подоле её платья. — Силилась изобразить раскопанную могилу. А потом бросилась назад в таверну. Да опоздала.

— Так это всё из-за неё, — различил я в общем ропоте глас матери Ярины.

— Вы все ходили к бабке-ведьме, — я устало потёр шею, чувствуя на затылке жар горящего здания. — Все пользовались её чёрными чарами.

— Но упыря сотворила она, — промолвил кто-то из мужчин.

Люди. Они не меняются. Будто так важно найти козла отпущения. Свалить всё на кого-то, лишь бы себя обелить. Пусть это и не решит ровным счётом ничего.

— Нет смысла искать паршивую овцу, если вся отара такая! — громко и зло сказал я, обводя взглядом оторопевших селян. — Одного виноватого нет. Вы! Все вы пропитались чёрной магией. Искали лёгких путей для решения своих бед, но лишь осквернили себя и жилища свои. Да так, что от нечисти вас самих отличить стало невозможно! — я крепко зажмурился. — Стоит глаза закрыть. Пустить в ход навыки Ловчего, и вместо людей я чую нечисть!

Я снова открыл глаза и сделал шаг. Люди шарахнулись в стороны, расступаясь. Будто боялись, что я и вправду приму их за нечисть и начну кровавую расправу. Но я лишь сокрушённо покачал головой, а после добавил:

— Если вы продолжите заниматься чёрной магией, то вскоре здесь заведётся всё больше нечисти. И уже никакие обереги и Ловчие вам не помогут.

Ответом стало напуганное молчание.

Прогоревшая крыша с треском рухнула, взметнув в ночное небо столп алых искр за моей спиной. Огонь опадал и занимался вновь. Но уж более не грозился перекинуться на соседние постройки, хоть селяне и следили зорко за догоравшим остовом таверны. К утру одни чёрные головни останутся.

— Решайте сами, люди, — я досадливо махнул рукой и побрёл прочь, к выходу из села.

Кот чёрной тенью отделился от покосившегося плетня и засеменил вперёд меня.

Но уйти далеко я не успел. Меня нагнали кузнец с женой. Мужчина совсем уж протрезвел, хоть и выглядел немного помятым на лицо.

— Лех, куда пойдёшь? — окликнул он.

Я остановился. Смерил их взглядом. По правде сказать, определённого плана у меня не было.

— Заночую на опушке, а утром двинусь в путь, — признался я.

Кузнец положил мне на плечо свою мозолистую тяжёлую руку. Сжал.

— Ты доброе имя моего сына очистил, Ловчий. И разобрался в делах наших постыдных, — мужчина радостно улыбнулся, дохнув в лицо перегаром. — Нечего тебе, добрый человек, в лесу мыкаться. Переночуй у нас. В благодарность. А утром мы по селу пройдёмся. Тебе плату соберём, не такую щедрую, полагаю, но всё же не с пустыми руками уйдёшь. Накормим и проводим в путь.

Я размышлял недолго. Отказываться от предложения было попросту глупо. Но всё же смолчать не смог и молвил, хмурясь:

— Раз хотите отблагодарить меня, одну просьбу выполните.

Кузнец с женой переглянусь. Он даже плечо моё отпустил.

— Какую пожелаешь, Ловчий, — наконец, ответила женщина.

— Не будьте злы к Ярине, — я заметил, как насупился кузнец, и как поджала губы его супруга. — Даже если дитя не от вашего сына, не нужно изводить её. Она тоже натерпелась. А теперь вообще одна в тягости. Да ещё позорят её почём зря.

— Без мужа дитя носить… — начала было женщина.

— И что же, что без мужа? — сурово перебил я. И мягче напомнил: — Мальчика родит, будет защитник в селе. А родит девочку, так ещё одни рабочие руки. На севере Благоземья молодок с приплодом в жены охотнее берут, потому как они уже заведомо выносить и родить могут. А девку брать, так почём знать, не пустоцвет ли достанется? Дети — счастье в доме. Напомните об этом соседям. И сами не позабудьте. От вас не убудет. Помогать нужно друг другу. Тогда и беды будут стороной обходить.