2 марта ответ Пейджа проинформировал Лэнсинга, что Белл лично расшифровал телеграмму Циммермана и подтверждает ее легитимность. Как оказалось, удостоверение Белла и не потребовалось. 3 марта по неизвестным причинам Циммерман устранил все сомнения, признав подлинность телеграммы. Чуть более месяца спустя, 6 апреля 1917 года, Соединенные Штаты вступили в войну.

Соединенные Штаты, вероятно, присоединились бы к Британии в любом случае, поскольку Германия сняла все ограничения на использование подлодок в боевых действиях. Однако эти боевые действия сказались не на всех. Кроме того, к моменту, когда Соединенные Штаты были бы готовы вступить в войну, цен тральные державы могли уже одержать победу. Но телеграмма выявила очевидную опасность для США лишиться территорий на юго-западе и западе" продемонстрировав конкретную угрозу со стороны Германии для живущих там людей. Она также заставила многих поверить, что победа немцев будет означать аннексию Германией некоторых частей страны. Она ясно указывала на враждебность Германии и помогла преобразить "европейскую войну" в "великую войну за демократию".

Госсекретарь Лэнсинг заключил, что телеграмма сыграла куда более важную роль в формировании в Америке единого общественного мнения, "нерушимой народной поддержки правительства" и превращении войны "в неизбежную, хотя и непопулярную, потому что далее сомневаться в злодейских намерениях правительства Германии по отношению к Соединенным Штатам больше не приходилось", чем возобновление Германией неограниченного боевого применения подводных лодок.

Первая мировая война, так революционизировавшая разведку, заодно привела к революции в России. Отчасти причиной этой революции послужили военные неудачи России, и своими поражениями она во многих случаях обязана успехам немецкой разведки. Но к насильственному отречению царя Николая II от престола 2 марта 1917 года привел в том числе и крах его режима, отличавшегося, по выражению одного из депутатов Думы, "некомпетентностью, граничащей с государственной изменой".

Февральская революция, начавшаяся 23 февраля 1917 года с забастовки 7 тысяч ткачих, была не просто дворцовым переворотом. Рабочие, солдаты и крестьяне захватывали заводы и фабрики, открывали двери тюрем, захватывали гарнизоны и помещичьи имения. Движение это было абсолютно стихийным, и авангардом революции могла стать любая предприимчивая политическая партия.

Поначалу большевики пребывали в слишком невыгодном положении, чтобы воспользоваться безвластием: Ленин находился в Швейцарии, Лев Троцкий и Николай Бухарин — в Нью-Йорке, еще некоторые — в Париже, а остальные, и Иосиф Сталин в том числе, — в ссылке в Сибири. Как только весть о революции долетела до них, все они ринулись обратно в Россию и собрались в Петрограде. Под идейным и организационным руководством Ленина они начали планировать государственный переворот, который привел бы большевиков к власти.

Воцарившийся хаос обеспечил плодородную почву для большевистских стратегов. К лету 1917 года все традиционные формы власти рухнули. Поражения на внутреннем фронте ничуть не уступали поражениям на военных фронтах. Производство застопорилось, продовольствия не хватало, в транспортной системе воцарился хаос. Свежеиспеченное Временное правительство оказалось не в состоянии поддерживать закон и порядок. И, несмотря на ненависть русского народа к войне, Временное правительство по-прежнему настаивало на участии России в боевых действиях. Июльский мятеж в Петрограде был подавлен кавалерийской дивизией, отозванной с фронта. Но Временному правительству не удалось снискать народную поддержку; политическим талантом, необходимым для действенного правления, оно не располагало, и время его истекло.

И хотя большевики были партией меньшинства — в начале 1917 года их численность не превышала 20 тысяч человек, их противники проявили в вопросах власти такую робость и нерешительность, что благодаря везению Ленин и его союзники смогли обратить всеобщее недовольство себе на пользу. Итогом стал переворот 25 октября (7 ноября), в результате которого большевики захватили власть от имени рабочего класса, хотя и без его поддержки.

ЧК

Захватив власть, большевики тут же попытались сосредоточить в своих руках все рычаги управления отсталой, поверженной в хаос и уставшей от войны страной. При этом их окружали и внутренние, и внешние враги. Одной из первых организаций, созданных новым большевистским правительством 7 (20) декабря 1917 года, стала ЧК. Официальное название ее было куда затейливее: Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем. В марте 1918 года ЧК[3].

ЧК стало творением Феликса Дзержинского, аскетичного революционера-поляка, упивавшегося восемнадцатичасовыми рабочими днями. К моменту учреждения ЧК он уже зарекомендовал себя специалистом в вопросах безопасности, организовав комиссию по борьбе с контрреволюцией и саботажем, Всероссийский центральный исполнительный комитет, а также комиссию по реорганизации органов безопасности Петрограда. Когда распределялись обязанности между новыми членами НКВД (Народного комиссариата внутренних дел), Дзержинский добровольно принял на себя обязанность восстановить порядок на всей территории страны. Однако он понимал, что, прежде чем сосредоточить внимание на стране в целом, необходимо восстановить порядок в столице.

Но еще до того как комиссия смогла приступить к деятельности, Совнарком (Совет народных комиссаров) получил донесение о неминуемой всеобщей стачке государственных служащих во всей России. Тогда было принято решение "поручить товарищу Дзержинскому учредить специальную комиссию для изучения возможности дать отпор подобной стачке самыми энергичными революционными средствами и определить методы подавления злонамеренного саботажа".

7 (20) декабря Дзержинский рапортовал Совнаркому о создании новой комиссии. Он доложил:

Революция в явной опасности. Мы относились к разыгрывающимся вокруг событиям чересчур снисходительно. Противник собирается с силами. В деревнях действуют контрреволюционеры, кое-где склоняя на свою сторону наши собственные войска. Теперь враг уже здесь, в Петрограде, в самом нашем сердце. Мы располагаем неопровержимыми доказательствами этого. Мы должны бросить на этот фронт… решительных, стойких и преданных товарищей, дабы отстоять завоевания революции. Я предлагаю, я требую применения революционного террора против контрреволюционеров. И действовать мы должны не завтра, а сегодня же, сейчас же.

Комитет одобрил его рекомендации и, поспешно набросав протокол № 21, учредил Чрезвычайную комиссию по борьбе с контрреволюцией и саботажем[4]. В протоколе перечислялись задачи комиссии: