– Так, – сказал Атаков, сдвигая шляпу на затылок, – переходим на аварийное электроснабжение.

На случай всяких непредвиденных обстоятельств ферма была оборудована несколькими дизелями, которые крутили генераторы и давали ток. Нужно было срочно их наладить и запустить. И в первую очередь накачать воду в аварийные цистерны.

Мы взялись за дело. А между делом я спросил Атакова про его дружка Панасенко.

– Тоже был здесь фермером. Тоже отказывался от услуг перекупщиков и не делился с братками…

– И что?

– Была гроза. Начался пожар. И ферма кончилась.

– Молния ударила? – спросил Мальков.

– Ага. – Атаков усмехнулся. – Только не одна. Штук пять разом. В офис, где сгорела вся документация и все наличные деньги. В скотный двор, в гараж, где была вся техника, в мастерскую…

– Вот гады!

После ужина мы собрались на своем сеновале, и пока Атаков совещался в конторе с Бонифацием, посовещались сами.

– Нужно организовать оборону! – брякнул Мальков. – И на ночь ставить часовых у всех объектов. И вооружиться.

– Чем? – усмехнулся Никита. – Рогатками?

– Я подумаю.

– Подумай. Ты у нас самый умный.

– Ты у нас самый сильный. А что сильнее силы, Никита?

– Две силы. Или три.

– Хитрость.

– Точно! Давайте выроем ров вокруг всех полей, садов и огородов и запустим туда наших ужей из оврага.

Мальков посмотрел на него, задумчиво так: сила есть ума не надо. И сказал:

– Димон, ты говорил, что в кладовке какой-то старый пулемет стоит.

Рассмеялись все, даже я. Мальков не улыбнулся.

– Завтра покажешь мне и Матафону.

Тут смеяться не стали. Матафон – мастер на все руки, Малек – всему голова. Вполне может что-нибудь у них получиться.

Никита назначил часовых, определил время смены постов и приказал всем спать. Первое условие Бонифация (насчет инициативы) мы уже нарушили, так что хоть на дисциплине отыграемся.

Спали мы плохо. Тревожно было. Задремывали. Но как только вдруг затихали цикады и лягушки, все сразу просыпались – кто их спугнул? Не коварный ли ночной враг?

Бонифаций, когда вернулся от Атакова, деловито повесил на стену дряхлое двуствольное ружье вместе с табличкой «Руками не трогать». Кто-то в удобный момент дописал: «Ружье отравлено». Что ж, в трудной ситуации лучше веселиться, чем унывать…

Утром, как только Атаков покинул пределы своей конторы, мы с Мальком забрались в кладовку. Выкатили пулемет в коридор, на свет. Мальков внимательно его изучил.

– Так… – он ворчал себе под нос. – Здесь трещотка с пружиной – имитирует звук выстрелов. Так… здесь красная лампочка от батарейки имитирует вспышку выстрелов. Работают синхронно. Димон, сбегай, возьми у кого-нибудь из ребят пару пальчиковых батареек.

– А зачем?

– Пулемет проверить.

– Понял, – соврал я. Рядом с Мальком каждому хотелось казаться умным.

– И Матафона приведи.

Легко. У Матафона наверняка и батарейки найдутся. И он свой знаменитый ножик захватит, в котором весь набор инструментов содержится.

Я сбегал в сад, доложил Никите, что в наше распоряжение требуется боец Матафон, получил «добро» и притащил Матафона в контору.

Малек и Матафон занялись пулеметом. Я стоял, как ненужный, в стороне, а они мне напоминали двух знаменитых хирургов, которые разложили на столе неживые останки и деловито, совершенно никому не понятно, перекидываются контрольными фразами: как его оживить, чтобы он сплясал на столе зажигательный танец. Вот образец их переговоров:

– Видишь, на крыльях трещотки контакты?

– Это понятно. Чтобы вспышки в стволе совпадали с треском выстрела. Надо их зачистить.

– Как думаешь, что-нибудь подберем? – Кивок в мою сторону: – Если Димон с машиной договорится и денег достанет.

– Паяльник еще нужен.

– Это потом. Пока просто прикрутим, главное, чтобы схема работала. Боюсь, лампочке уже сто лет.

– Фиг с ней. Нам не лампочка нужна. У тебя готово?

– Щас, заведу машинку.

Мальков, прижимая ладонью кожух, стал крутить какую-то ручку сбоку от него. Слышался от этого треск, сначала быстрый и легкий, а потом – все реже и труднее.

– Не перекрути, – сказал Матафон. – Пружина старая, лопнет еще.

– Готово, – Малек развернул пулемет вдоль коридора, лег на пол и взялся за рукоятки. – Димон, отойди, а то еще срежем тебя очередью. – Матафон хихикнул.

Я на всякий случай отошел в сторонку – кто знает, что они там, наши «высоколобые», придумали.

Матафон поднял руку и начал отсчет:

– Три, два, один! Огонь!

Лежащий за пулеметом Мальков нажал на гашетку. И что? Раздался дробный треск вроде пулеметной очереди, а на кончике ствола замигал, дрожа, красный огонек.

– Нормально, – сказал Матафон.

– Смешно, – сказал я. – Вашим пулеметом даже кур не разогнать.

«Голова» и «руки» переглянулись, усмехнулись и ничего не сказали. Повозились еще с пулеметом, обменялись чем-то непонятным, опять посмотрели на меня. С каким-то сомнением.

– Ты говори, – сказал Мальку Матафон.

– Димон, ты можешь нас отвезти в поселок? Нам нужно кое-что купить.

– Сникерсы, колу? – спросил я с юмором.

– Патроны и мины. – Они это сказали так серьезно, что я за них даже немного испугался.

– Ладно, – согласился я. – Бидарку возьмем.

Бидарка – это такая легкая повозка, похожая немного на легендарную тачанку. В нее можно запрячь и одну лошадь, и тройку. На тройку я не рассчитывал, а на Голубка, который ко мне очень привык из-за сахара, надежда была.

После этого разговора Малек и Матафон нахально уселись в кабинете Атакова, взяли из ящика его стола лист бумаги и что-то начали на нем рисовать. При этом спорили, толкались, смеялись и хмурились.

– А ты что стоишь? – спросили они меня. – Иди за деньгами и запрягай кобылу.

– Жеребца, – сказал я. – А будете выпендриваться – пешком пойдете. В дальнюю даль.

– Иди отсюда! – извинились они и снова склонились над листком.

Я сходил на конюшню. Порадовался, как ребята таскают ведрами воду из цистерны в поилку, вывел Голубка и запряг его в бидарку. Чмокнул, дернул вожжи, подъехал к конторе и заорал:

– Господа, карета подана! Прошу садиться!

Господа вышли, подошли ко мне.

– Сколько у тебя? – спросили.

– Не видите? – разозлился я. – Один Голубок. Вам мало?