Ее губы уже умоляюще сложились, готовые произнести слово “пожалуйста”, когда он впился в них ртом, и она оказалась прижатой к груди Адама и… разомкнула губы, с радостью встретив его поцелуй. Не отрываясь от ее рта, он свободной рукой развязал ленты на шляпке Хелены. Шляпа упала, а Адам положил ладонь ей на затылок, затем провел рукой по спине, по бедрам, все крепче прижимая ее к своему напрягшемуся телу.

Хелена окунулась в волну чувственности и, постанывая от удовольствия, забыла обо всем на свете.

Неожиданно Адам разжал руки, и она чуть не упала.

– Да… – задумчиво произнес он. – Вы не леди. Мне жаль, если вы раскаетесь в том, что не приняли мое предложение, но я его больше не повторю. – Адам подобрал ружье, свистнул собакам и, не оглядываясь, зашагал по солончаку.

Такого унижения Хелена в своей жизни еще не испытывала. Ее бросило в дрожь. Как она могла так себя повести? Ведь она вынудила его поцеловать ее, допустила, чтобы он ее ласкал, и, что хуже всего, ответила ему тем же! Да она не лучше… оперной певички!

Хелена нагнулась и подобрала с земли молитвенник. И надо же такому случиться именно в воскресенье! В этот день ей следовало думать о высоких материях и о том, как она будет противостоять искушениям, поджидающим ее в лондонском высшем свете.

Порыв ветра растрепал ей волосы, и она вспомнила, что на ней нет шляпы. Соломенная шляпа с помятым пером валялась на земле, и на ее кремовой поверхности красовался грязный след собачьей лапы. Хелена со слезами на глазах подняла шляпу и усталой походкой направилась к дому.

Но пока она шла обратно, чувство раскаяния сменилось возмущением. Да, она повела себя предосудительно, но и Адам хорош! Он – светский человек, а она – неопытная девушка. Значит, он больше, чем она, виноват. Он мог бы повернуться и уйти! Хелена вытерла следы слез на щеках. Хватит переживать!

Подойдя к дому, она увидела карету тети, стоящую у парадного хода. Хелена заволновалась и прибавила шагу, так как для тети путешествие из Чичестера в воскресенье было беспрецедентным событием – подобно всем благородным дамам, она считала, что в священный день неприлично ездить дальше церкви.

Страх, который никогда не покидал членов семей военных моряков, заставил Хелену побежать к дому.

Забыв про забрызганные грязью ботинки и неопрятный вид, Хелена отворила дверь, миновала вестибюль и устремилась к гостиной, откуда доносились голоса. Леди Уайтт, угощавшая гостей, в ужасе взглянула на дочь.

– Хелена, дорогая, что с тобой? Ты вся в грязи.

Но Хелена вместо того, чтобы смутиться от замечания матери, радостно вскрикнула, так как увидела не только тетю, но и дядю, коммодора сэра Роберта Брейки, который при виде племянницы встал и пошел ей навстречу.

– Дядя Брейки! А мы думали, что вы с флотилией в Тулоне, – Хелена крепко обняла дядю, затем с волнением всмотрелась в его загорелое лицо. – Вы не ранены?

По улыбке коммодора было видно, как он любит племянницу. Он не видел ее полгода и про себя отметил, что она превратилась в настоящую красавицу, несмотря даже на странно неряшливый вид.

– Хелена, моя дорогая, как видишь, я жив и здоров. Мы вчера высадились в Портсмуте, а завтра я поеду с вами в Лондон, поскольку у меня депеша для Адмиралтейства. Рассчитываю пробыть дома несколько недель.

– Хелена, – укоризненно произнесла леди Уайтт, – скоро подадут завтрак. Не могла бы ты переодеться, чтобы не пачкать грязными ботинками новый ковер?

Взглянув на свою одежду, Хелена покорно сказала:

– Да, мама, конечно. Извини… меня запачкали собаки – выскочили из болота. В ее словах все же была доля правды.

Радость от благополучного возвращения дяди и последние приготовления к поездке в Лондон почти вытеснили из головы Хелены мысли о встрече с лордом Дарвеллом, хотя совсем забыть о нем она не могла. К тому же ей не давали покоя подозрения относительно его тайных дел.

Наконец вереница карет выехала из поместья Нортон. Коммодор, уступив настояниям дам, сел с ними рядом, вместо того чтобы, как обычно, ехать верхом, а Джона поместили на козлах с кучером. Раньше мальчика это обрадовало бы, а сейчас он ужасно огорчился, поскольку рассчитывал быть около дяди, чтобы добиться согласия взять его с собой в море.

Путешествие заняло два дня. Решили не торопиться, чтобы женщины не утомились, да и депеши коммодора не были срочными.

К дому Брейки на Брук-стрит в Лондоне подъехали вечером. Все были рады, что путешествие закончилось.

– Лучше попасть в шторм в Бискайском заливе, чем трястись еще день в этой повозке, – ворчал сэр Роберт, помогая дамам выйти из кареты.

Их ждал превосходный обед – леди Брейки побеспокоилась и выслала вперед своего повара-француза. После обеда все собрались в гостиной. Сэр Роберт просматривал письма, оставленные ему управляющим; у него скопилось много домашних дел, и он опасался, что на них не хватит времени, пока он обивает пороги в Адмиралтействе.

– Помяните мое слово, – ворчал он, – они заставят меня не один раз таскаться туда без толку, пока не напишут приказы для доброй половины средиземноморского флота!

А дамы разглядывали альбом гравюр, который коммодор привез из путешествия, и не обращали на него внимания, давно привыкнув к тому, что он имел обыкновение разговаривать сам с собой.

– Не буду я поднимать арендную плату… и, разумеется, не продам права на рыбную ловлю! Хмм, а вот для лорда Дарвелла, племянника старого Ходжкинсона, надо кое-что предпринять…

Все три дамы тут же с тревогой устремили взоры на коммодора.

– В чем дело, мои милые? – непонимающе осведомился сэр Роберт. – Если вы, леди Брейки, возражаете против того, чтобы я купил еще пастбища, то я, конечно, прекращу переговоры, но раньше вас это не интересовало.

– Пастбища? – в свою очередь удивилась его жена.

– Да. Мой управляющий в Суссексе сообщает, что лорд Дарвелл продает пастбища на солончаках около своего поместья. Мне это предложение кажется выгодным – ведь цена на шерсть растет, а его угодья соседствуют с моими. Чем вы встревожены?

– Ничем, сэр Роберт, – покраснев, ответила леди Брейки. – Просто… у лорда Дарвелла такая… репутация, но я не стану обсуждать это в присутствии племянницы.

– Ну, моя дорогая, по-моему, вы преувеличиваете. Не такой уж он развратник, чтобы молодая леди не могла услышать его имя! Он тратит деньги, как того пожелает, и большая часть уходит у него на любовниц. Ну и что? Он может себе это позволить, – коммодор махнул на жену рукой. – Не будьте такой не в меру щепетильной, дорогая, лорд Дарвелл не представляет опасности для хорошо воспитанных девиц! И не смотрите на меня осуждающе! Добрая половина лондонских щеголей содержит любовниц! Наша девочка не какая-нибудь пустоголовая дурочка – она все прекрасно понимает, хотя и сидит с наивным видом.