Я слышала чириканье и писк в траве и видела утренний туман. Я еще раз выпустила маленький народ, пока готовила еду и запрягала казов. Я накормила барска, и он спокойно лежал на своей подстилке. Прикосновение к мозгу показало, что он слабеет, возрастает летаргия, как будто съедавшая его вчера ярость повредила ему, и я размышляла, так ли плоха эта слабость, если она дает мне возможность успокоить и, возможно, довести эти импульсы до нормального состояния. Но проба показала, что время для этого еще не настало и неизвестно, настанет ли.

Мы снова двинулись в путь. Тропа, по которой мы ехали, становилась все более неудобной. Я боялась, что дальше будет такой участок, что фургон не пройдет, и хотела даже вернуться поискать другую дорогу.

В воздухе чувствовалось какое-то напряжение, и мы все его заметили. Я знала, что это не предупреждение о дурном, а, скорее, предзнаменование того, что могут дать Три Кольца тому, кто откроет свой мозг их могуществу.

В это время больше ограничено то, что может испытать смелый, хотя смелости всегда не хватает, когда имеешь дело с властью.

Мы шли по холмам. Хотя эта местность была мне незнакома, я знала, что в этом направлении лежали владения Осколда. Хотела бы я знать, неужели у Озокана хватило ума привезти сюда пленника – разве что слишком большая дерзость такого поступка скроет его следы: никто не поверит, что он тайно привез пленника в центр отцовских владений. Но если Осколд сам участвовал в этом? Тогда все принимает другую окраску, потому что Осколд – человек умный и хитрый. И если он готов пренебречь законами и обычаями, значит, у него в резерве мощное оружие, которое смутит врага. Я вспомнила скрытую угрозу в словах инопланетника Слэфида, что о Тэсса известно больше, чем нужно для нашей безопасности. Я надеялась, что наше сообщение расшевелит Древних, заставит их принять контрмеры. Среди равнинных жителей всегда ходило много слухов о нас. Правда, мы жили здесь раньше их и когда-то были великим народом – как они понимают величие – прежде чем научились другим способом измерять могущество и величие. Мы тоже строили города, от которых теперь остались только разбросанные камни, наша история знала взлеты и падения. Либо люди прогрессируют, либо разрушают сами себя и погружаются в туманное начало. Волею Моластера мы прогрессируем по ту сторону материального, и для нас теперь эти ссоры и схватки новоприбывших то же самое, что суета нашего маленького народа, да и надо сказать, маленький народ движим простыми нуждами и идет своим путем честно и открыто.

Весь День Постоянного влияния Трех Колец действовал на нас. Мой маленький народ выражал возбуждение криком, лаем или другими звуками, заменявшими им речь. Один раз я услышала, что и барск подал голос, но это был печальный вой, полный душевной боли. Я послала мысль – желание спать чтобы успокоить его. Симла предупредила меня, что к вечеру что-то случится. Я остановила фургон, вылезла и пошла пешком за Симлой по еще не побитой морозом траве и через кустарник на вершину холма, откуда была видна восточная дорога. По ней ехал отряд всадников под началом Озокана.

Он ехал без обычной пышности, просто возглавлял небольшой отряд, не было ни знамен, ни горна, будто он хотел проехать по этим диким местам как можно более незаметно. Я проводила их взглядом и вернулась к фургону. Мои казы не были в настроении надрываться и шли ровным, неменяющимся шагом. В больших переходах они легко могли обогнать таких быстрых верховых животных, как у людей Озокана, но на рывок они были не способны, и мне приходилось мириться с этим.

Ночью мы пришли к холмам. Я спрятала фургон и прошла вперед, чтобы разведать дорогу. Я нашла только одну тропу, где мог пройти фургон, и она вела к тракту. Мне очень не хотелось снова ехать по нему: слишком открытое место, где какому-нибудь Лорду может прийти дурацкая мысль поставить пост.

Я пустила Симлу, и она быстро нашла два поста с часовыми, выбранными за остроту зрения. Здесь могли не поверить моим причинам для столь далекого пути. Опасно это или нет, но я должна была этой ночью призвать власть, потому что ехать наугад было явной глупостью.

Я послала Борбу и Ворса искать то, что нам нужно – безопасное и уединенное место не очень далеко от дороги. Они сначала побежали вдвоем, потом разделились. Борба нашла требуемое. Фургон мог остаться на некотором расстоянии от этого места, спрятанный кустарником и закиданный сверху травой. Казов я отпустила пастись на лугу. Борба уселась на одного из них – не потому что они могут заблудиться, а потому, что здесь было полно воды в озерке и росли сочные плакены по колено высотой. Барска я погрузила в глубокий сон, а остальных взяла с собой. Мы поели из взятых мною запасов, потому что телесная сила должна быть опорой силе мысли, которая мне понадобится, когда взойдет луна. Затем я выбрала стражей из маленького народа, и они послушно растаяли в темноте. Я, как могла, успокоила свои мысли, хотя Кольца действовали в обратном направлении. Спокойствие, чтобы усилить подъем, когда настанет время.

Я начертила жезлом защиту и повторила рисунок на ровном песке за озерком, отметив белыми камнями вершины деревьев. Лунный шар-лампу я поставила на камень, чтобы ее лучи освещали этот участок. Затем я запела песню защиты, глядя, как из моих камней поднимается по спирали видимая энергия. Потом я запела Мольбу и закрыла глаза от внешнего мира, чтобы лучше видеть внутренний. Когда вызывают власть с таким слабым ощущением проводника, как было сейчас у меня, то принимают все, что видят, не удерживая и не отбирая, а только запоминая кусочки и обрывки того, что позже можно собрать воедино. Так было и со мной, я как бы висела в воздухе над маленькой крепостью и смотрела внутрь – мыслью.

Я увидела там Озокана и инопланетника Крипа Ворланда и видела, что делали с инопланетником по приказу Озокана. На заре приехал вестник, Озокан и его люди оседлали животных и уехали.

Я не могла добраться мыслью до инопланетника: между нами стоял барьер, который вообще-то я могла разрушить, но сейчас у меня не было времени, и, кроме того, я не решалась тратить силу – это могло мне дорого обойтись. Я видела, что дух его силен, и что победить его нелегко.

Единственное, что я могла для него сделать – оказать некоторое влияние на его путь, чтобы судьба помогла ему, а не мешала, хотя главные усилия должен сделать он сам. Затем я вернулась обратно.

Рассвело, и моя лунная лампа бледнела и гасла. Но теперь я получила ответ: никуда не двигаться, а ждать здесь. Иной раз ждать бывает много труднее. Прошел долгий день. Мы спали по очереди, мой маленький народ и я.

Мне страшно хотелось знать, достаточно ли я помогла тому, кто находился в далекой крепости, но я хоть и Певица, но не из Древних, которые могут видеть и послать приказ на расстояние в половину мира. Я заходила в фургон позаботиться о барске. Он проснулся, поел и попил, но только потому, что я принуждала его к этому. Мозг его стал апатичным и не мог бы позаботиться о нуждах собственного тела, если бы я не поощряла его к таким действиям.

Малик был прав, печально думала я, ничего не остается, как отпустить его на Белую Дорогу. Но я не могла взяться за это, словно надо мной висел какой-то приказ, которого я не понимала.