Вдвоём они вошли в кабинет. Шереметев застыл на пороге, не зная, что сказать дяде или Вике. Ерохин вопросительно поднял бровь, увидев племянника. Вика вцепилась в спинку кресла, словно хотела спрятаться за ним.

Немая сцена грозила затянуться, если бы у Романа Сергеевича не ожил сотовый на столе. Пока тот отвечал на звонок, Вика с Антоном перекидывались взглядами в немом диалоге.

–Суки!– рявкнул в трубку Ерохин.– Я сейчас буду.– Он нажал отбой и посмотрел на Вику.– Никуда не уходи. Я ненадолго.

Дверь за Романом с громким стуком закрылась. Антон засунул руки в карманы и кивнул на рабочий стол дяди.

–Вот. Возьми. Это так просто.

Вика нахмурилась, не понимая, о чём он.

–Что взять? Что просто?

–Открой третий ящик, в самой глубине будет лежать маленький коричневый ежедневник, под ним панель, нажмёшь и откроется второе дно, там электронный ключ от сейфа. Сейф, я думаю, ты знаешь где. Возьмёшь сколько тебе надо, и уйдёшь. А хочешь я тебе переведу нужную сумму со своего счёта, у меня тоже есть деньги, я не бедный человек. Давай. Сколько тебе надо? Во сколько ты себя оцениваешь? Хватит уже играть. Ты себя довела. Посмотри, до какого состояния ты себя довела!

–Заткнись!– Вика осознала, что с каждым брошенным Шереметевым словом дрожит всё сильнее.

Кто он такой, чтобы осуждать её? Приехал в чужой дом, ворошит осиное гнездо, сам не знает, куда лезет! Посмотрел и сделал свои выводы, ага, умник нашёлся!

–Ты как со мной разговариваешь?– Шереметев не кричал, он не повышал голоса, как Роман, но эта сталь в его словах резала не хуже острого ножа.– Давай, покажи мне, как сильно ты хочешь денег. Достаточно, чтобы выйти замуж за моего двоюродного брата, быть молчаливой куклой для Ерохина, гробить своё здоровье и блевать каждый раз, как поешь, и всё ради денег. Ну, признайся.

–Нет,– на этот раз она была более лаконична.

Комната была переполнена напряжением. Возможно, Вике надо было и дальше молчать, но она всё-таки посмотрела в глаза Антону и очень медленно и тихо произнесла:

–Признаваться не в чем. Мне это не нужно.

Антон смотрел на Вику и видел только её чёрные длинные ресницы и влекущие, подчёркнутые яркой красной помадой, губы. Может, она не врала? Может, не в деньгах дело? Тогда в чём? В славе? Карьере? Возможностях?

Странная Вика: то горит от злости и негодует, то сжимается в комочек, словно от боли и страха.

Он смотрел, как она кусает свои губы, и принял решение. Очень плохое… неверное решение: подойти к ней и поцеловать этот манящий рот.

Одну руку он положил ей на талию, второй сжал и приподнял подбородок, пока их губы не встретились. Так странно, так непривычно. Вика была новой, неизведанной территорией. А ещё упрямой, потому что никак не хотела впускать его настойчивый язык. Антон решил эту проблему по-своему: прикусил её нижнюю губу и вызвал тем самым стон. Его руки сжали её худенькую спину, стискивая и притягивая ближе, вызывая новый стон и долгожданный ответ. Вика сдалась, поцелуй перерастал во что-то отчаянное и запретное.

Внезапно она оторвалась от него, чтобы сделать вдох и прошептать дрожащим голосом:

–Ерохин… может вернуться… Ерохин…

Антону сейчас было плевать на Ерохина. Он дёрнул Вику на себя, сжимая ладонью бедро, а другую руку опуская на грудь. Вот сюрприз, нижнего белья не было. Ладонь обвела чувствительный сосок поверх ткани, и он тут же затвердел, а потом сжала упругое полушарие, принявшись массировать и мять его, что вызвало новую череду стонов у Вики.

Стук в дверь был отрезвляющим.

Виктория оттолкнула Шереметева, отскакивая подальше и врезаясь бедром в стол.

–Пап, ты занят? Я знаю, ты просишь не беспокоить тебя в кабинете, но мне срочно надо кое-что тебе показать.

Дверь открылась следом за словами. Лёва с какими-то брошюрами в руках застыл на пороге, держась за ручку двери.

Вика чувствовала, что её лицо пошло пятнами, но мальчик, кажется, ничего не заметил, слишком увлечённый своими делами, по поводу которых и пришёл к отцу.

–Ой, простите, я думал папа здесь.

–Лёвушка, Роман Сергеевич вышел куда-то, может, даже уехал,– на одном дыхании выдала Вика.

–А… ну ладно,– немного разочарованно протянул ребёнок.– Ужина тогда дождусь. Пока.

Дверь снова закрылась, отрубая их от внешнего мира. Обмен взглядами затянулся.

–Вытри,– прошипела Вика, приходя в себя.

–Что?– ничего не понял Антон.

–Помаду вытри. У тебя на лице помада.– Она отошла к зеркалу на дверце мини-бара.– И уходи, Ерохин вернётся в любую секунду.

Вика решила, что не станет никак комментировать произошедшее. Игнорирование – прекрасный защитный механизм, им-то она и воспользуется.

–Разговор не окончен,– бросил Шереметев вместо прощания.

Когда дверь за Шереметевым закрылась, Вика очень медленно вернулась к креслу для посетителей и присела на самый краешек, пытаясь понять, что на хрен только что произошло?

Углубиться в размышления она не успела, так как в кабинет снова вошли, на этот раз вернулся Ерохин. Виктория надеялась, что на лице у неё не написано, чем она занималась с Антоном минуту назад, хотя грудь всё ещё горела от его прикосновений и соски, превратившиеся в острые горошины, виднелись сквозь ткань. Она умела притворяться и очень сейчас надеялась на своё выработанное годами мастерство.

Роман Сергеевич тяжело опустился за стол и посмотрел на неё долгим взглядом. Кажется, экзекуция, если и не отменилась, то откладывалась. Вика тут же подумала о Лёве, который зашёл в кабинет отца практически без предупреждения. Что было бы с мальчиком, если бы он увидел её на коленях перед Ерохиным, в случае, если бы всё пошло по обычному расписанию.

–Ну,– заговорил первым Роман,– надеюсь, у тебя есть логичные объяснения своего отсутствия?

–Мне было плохо.

–Ей было плохо.

Ерохин рассмеялся, а она по-прежнему боролась со сбившимся после поцелуев дыханием.

–Ты не можешь просто так взять и не явиться на работу,– заколошматил он пальцами по столу.– Не тогда, когда у нас на носу дефиле.

–Ради бога, я же сказала, что мне было плохо. Разве я не могу себя плохо чувствовать?

–Можешь… А ещё можешь позвонить и предупредить меня.

Вика закрыла глаза, думая, что так это с Романом Сергеевичем не работает.

–Кто-то звонил? Кто это был?

После короткой паузы он ответил:

–Жена Белоусова.

Они снова замолчали, оба в своих мыслях.

–Что она хотела?– решила проверить свою догадку Вика.

–Хотела узнать, как твои дела. Лично проведать.