Но он не сделал этого. Она успела первой.

Бах! И толчок.

Вот и всё, что Вика помнила.

Она даже не поняла, как достала пистолет из кармана Фёдора. Он резко навалился на неё, а потом она уже сбрасывала его обмякшее тело с себя, потому что его безвольная туша мешала ей сделать глоток воздуха.

Даже закричать от ужаса не успела, а в дверях уже стоял Роман Ерохин и с потрясённым видом смотрел то на неё, то на тело друга.

–Что ты наделала, Виктория! Что ты наделала!– закричал он, вмиг протрезвев. Роман размахивал руками, хватался за голову, смахивал пот, градом катящийся со лба.– Уходи! Убирайся! Выметайся из квартиры! Живо!

Вика думала Ерохин спасёт её, но всё сложилось иначе. Если бы она осталась на месте преступления, то её бы нашли с пистолетом в руках у остывающего тела, и ни о какой дальнейшей карьере речи бы не шло. Она бы поставила на себе крест раз и навсегда. Уже можно было представлять заголовки «Начинающая модель убила своего босса» или что-то более кровавое.

А потом… ну, то, что случилось потом – это длинная история… Та, которая держит её здесь, в этом Ерохинском мавзолее, в золотой клетке, где она может пить дорогой виски, пахнуть элитными духами из «ДЛТ», освежать маникюр каждые три дня.

Теперь… тринадцать лет спустя, она по-прежнему мечтает вернуться в свои шестнадцать, чтобы всё изменить.

И иногда в ночных кошмарах слышит выстрел пистолета.

Антон вошёл в тёмную гостиную и увидел силуэт Виктории, примостившейся с ногами на диване. Свет из холла немного проникал в комнату. Кажется, Вика даже не заметила, что он нарушил её уединение. Полупустой стакан с виски был поднесён к губам. Она так и сидела, глядя в никуда. Замершая, бледная, но как всегда идеально красивая. Волосы снова собраны в небрежный пучок, на губах отсутствовала неизменная красная помада, как успел разглядеть Шереметев.

Красный цвет был призван привлекать внимание, но он мог с уверенностью сказать, что губы Вики были достаточно манящими и сочными и без дополнительных ухищрений.

Он никак не мог выбросить из головы то, что произошло в кабинете. Он поступил неправильно, неуместно, особенно в свете последних событий. Ирина была ему неверна, а он, ничего не подозревая, много лет растил чужого ребёнка. Он любил сына до дрожи в руках, но факт неверности жены оставался неизменен. Антон познал чувство боли и предательства и не желал никому их испытать. Тогда за каким хреном целовал замужнюю женщину? Вика чужая. Не его. И навряд ли когда-нибудь ею станет.

Но откровенные разрушающие фантазии о чужой женщине с грустными глазами в его постели преследовали его.

Он хотел Вику. Вернее, его тело хотело. А остатки разума ещё пытались воззвать к совести.

–Ты тут напиваешься в одиночестве?– наконец, нарушил он молчание, и Вика, будто очнувшись ото сна, вскочила с дивана с такой прытью, что часть виски выплеснулась из бокала.

Она посмотрела на него и выдохнула.

–Да, мне нужно немного храбрости, чтобы сказать тебе одну вещь.

Антон развёл руками, мол, говори, я слушаю, и, не удержавшись, немного двусмысленно произнёс:

–Я весь твой.

Вика снова вздохнула, наклонила голову и вслепую нашарила возле дивана свои скинутые туфли.

–Ты же понимаешь, что так нельзя. Ты же знаешь, кто я.

–Ты Виктория Ерохина и не нужно мне тут тыкать, за кем ты замужем, я в курсе.

Она отставила бокал на столик и посмотрела на открытую дверь, чтобы убедиться, что никто не войдёт.

–Мы целовались в кабинете Романа,– пробормотала она.– Тебе не кажется, что на этом стоит завязать, достаточно уже.

–Тебе достаточно?– снова не удержался от двусмысленности он.

Низ живота Вики моментально налился теплом и тяжестью, а жар бросился в лицо. О нет, ей точно было недостаточно, но она понимала, что повторение – это шаг в бездну, из которой они могут и не выбраться. Этот мужчина волновал её. Почему, чёрт возьми, у неё такая реакция на него? Тело просто сходило с ума, когда он рядом!

Она покачала головой, собираясь с мыслями.

–Это…

–Не должно повториться,– закончил за неё Антон.

–Да, это… не стоит того. Держись от меня подальше.

Шереметев кивнул и сделал шаг ей навстречу.

–Так будет лучше,– добавила Вика.

–Да.

Он почти вплотную приблизился к ней и с наслаждением вдохнул аромат её духов, перемешанный с её собственным запахом. Сладкий, лёгкий, свежий. Будоражащий, как сама Вика.

Свет в холле выключился, Алиса куда-то ушла.

И в этот момент Вика сама сделала завершающий шаг.

Сократила расстояние до минимума и поцеловала его, вопреки собственным словам. Обняла за шею, прекрасно зная, что совершает ошибку. Её разум твердил ей это без остановки. Неправильно… остановись… прекрати… неправильно…

Но губы Антона были такими вкусными, такими мягкими, он целовал так, как никогда и никто не целовал Вику до этого. Она даже не знала, что так можно. Бесконечно, сладко, долго. Всепоглощающе. До шума в голове. До острых стрел в животе. До потери разума.

Антон с силой обнял её, обхватил бёдра, скользнул ниже на ягодицы, но даже этого было недостаточно. Её нужно было больше. Она хотела большего. Здесь и сейчас. Хотела, чтобы он раздел её, чтобы ласкал бесконечно долго, вошёл глубоко и заставил забыться.

И эти желания сводили её с ума.

Она чувствовала, как он вдавился в неё своим членом, показывая, что игра, которую она затеяла, может иметь вполне конкретные последствия. И Вике безумно захотелось узнать, каково это – почувствовать его в себе. Почувствовать себя придавленной к кровати его весом.

Шереметев обхватил её затылок и наклонил их головы под более удобным углом. Его губы чуть дрожали от волнения, а рот снова и снова впивался в её губы, ловя лёгкие вздохи и стоны в ответ.

–Это неправильно,– прошептала Вика.

–Очень… очень неправильно,– согласился он, не переставая её целовать.

В конце концов, их лбы устало соприкоснулись, а руки всё ещё сжимали друг друга.

–Абсурд какой-то,– выдохнула первой Виктория.

–Ты не должна была меня целовать.

–Ты ещё жалуешься?

Шереметев рассмеялся.

–Вика… как всегда полна секретов. Сколько их там у тебя ещё?

Она с вызовом посмотрела на него и отошла в сторону, не говоря ни слова. Скрестила руки на груди и приоткрыла губы, но запнулась, обдумывая, что же сказать. А Шереметев в упор смотрел на её рот, он бы хотел целовал её всю ночь, в своей постели, в любое время по первому желанию.