Да-да, заключила мама, теперь ей многое понятно. Вот недавно она проходила мимо пивного ларька. К ларьку подошел мужик и стал что-то говорить продавщице — не по-русски, а на том, древнем языке, на котором, вообще-то, нельзя говорить. Но мама не застеснялась и даже почувствовала теплоту в душе, потому что только что закончила читать книжку про мат. Теперь, после разговора с папой, мама поняла еще одну важную вещь: этот мужик, наверное, сильно возбудился — из-за продавщицы и из-за пива, которым она торгует. Его переполнили неподвластные разуму чувства, и он целиком оказался во власти другой половины головы.

Тут папа стал советовать маме почитать еще какую-нибудь книжку, которую они потом обсудят. Потому что мамины симпатии к мужику у ларька плохо вяжутся с нетерпимостью, которую она проявляет к детям в школе. А чем они хуже мужика? Они тоже возбуждаются. Их тоже переполняют чувства! С этим обязательно нужно разобраться, и это гораздо интересней, чем обсуждать несуществующую собаку.

— Тем более что с собакой надо гулять, — подытожил папа. — Кто будет гулять с собакой, скажи на милость? Ты с утра уйдешь в свою школу, а я, значит, выходи на улицу в проливной дождь и в лютый мороз? А если у меня высокая температура?

И папа выразил предположение, что мама, наверное, просто не хочет, чтобы он занимался творчеством, раз готова обменять его на первую попавшуюся собаку.

Мама стала убеждать папу, что он неправильно ее понял, что она очень сильно его любит, несмотря на желание иметь четвероногого друга. Пусть папа и дальше занимается творчеством, а разговор о собаке надо просто немного отложить.

Разговор о собаке откладывался, и ее место в доме продолжало пустовать.

Это пустое место — оно было очень заметно. Поэтому Костик тоже хотел собаку. Такую небольшую собачку вроде спаниеля, у которой уши достают почти до земли. Иногда Костик даже представлял, как эта собачка бежит ему навстречу и хлопает своими ушами, завивая вокруг веселые струйки пыли и сухих листьев. Но он боялся, что у папы от этого поднимется температура, и поэтому не мог хотеть очень сильно.

А вот Гришка собаку совсем не хотел. Гришка хотел крокодила.

— Если хочешь знать, крокодил умнее твоей собаки. В сто раз. Знаешь, как он охотится? Притворится бревном и лежит. Комбинации разные продумывает. Может полдня лежать. Даже больше. Только глаза над водой оставит, как бинокли, чтобы за берегом следить. А потом какая-нибудь антилопа на водопой сунется, он ее — ам! И сразу пополам перекусывает!

— И кого же он у нас будет перекусывать?

— У нас — никого. Я его приручу. Это будет такой ручной крокодил. Домашний. Собака, думаешь, сразу домашней была? Да ее сто лет приручали! Даже больше. И она, если хочешь знать, тоже хищник. Думаешь, собаки всегда сухой корм ели? С геркулесовой кашей, да? Они охотились, твои собаки. Как крокодилы. Мясо ели. Живое.

— А крокодила тоже сто лет приручать надо? — Костик подумал, что у Гришки в этом случае может не хватить времени.

— Нет, я его быстро приручу. Сейчас наука приручения уже развилась. Новые приемы. Стимул — реакция.

— Что-что?

— Ну, свистишь, — Гришка показал, как он будет свистеть крокодилу, — а потом кидаешь кусочек мяса. Или рыбы какой-нибудь. В общем, что крокодилу нравится. И он к тебе быстро привыкает. А еще у него надо найти места, где его чешешь, а ему приятно. Тоже приручать помогает. Я думаю, это на лбу, между глазами.

Было не очень понятно, откуда Гришка знает, где чесать крокодилов. Было также непонятно, есть ли у крокодила лоб. По мнению Костика, у крокодила был только нос. Но Гришка сказал, что брат ничего не понимает в крокодилах.

— У крокодила даже сердце как у человека. Из четырех частей. Две части слева и две части справа. Отделены друг от друга перегородкой. В одну половину сердца вливается синяя кровь, а из другой выливается красная. Я на картинке в энциклопедии видел. Но у крокодила перегородка между половинами не полностью выросла. Поэтому в середине сердца у него кровь фиолетовая. Знаешь, как красиво!

Короче говоря, Гришка по-настоящему восхищался крокодилами. Он знал, где какие крокодилы живут, что едят и сколько весят. Будь у него дома крокодил, Гришка бы часами за ним наблюдал. А лучше — два крокодила. Тогда бы они откладывали яйца и, когда выведутся маленькие крокодильчики, носили их в пасти. Крокодилы просто обожают своих малышей, очень осторожны и никогда не сделают малышам больно. Поэтому крокодилятам нравится сидеть между острыми зубами мамаши или папаши.

Но крокодилам нужен очень большой аквариум. Величиной в полкомнаты. Или даже в целую комнату. Иначе им будет тесно и они не захотят приручаться.

Пока такого аквариума у Гришки не было, думать о крокодилах было бесполезно и он довольствовался малым.

То ли из-за того, что Гришку в раннем детстве нерегулярно кормили мясом, то ли из-за того, что однажды он наелся сырого фарша, а может быть, по какой-нибудь другой причине, у него очень рано открылись биологические наклонности. В том смысле, что он наклонялся над каждой встречной лужей, совал туда нос и руки, вылавливал все, что попадется, и тащил домой. Дома он рассаживал это «все» по банкам и с восторгом рассказывал, что где у них находится и что они умеют делать.

Иногда он даже демонстрировал Костику возможности этих странных существ.

— Вот саранча и вот саранча. Видишь? Сабли видишь? А челюсти, челюсти видишь? Эту саранчу в кино снимать можно. В фильмах ужасов. Если их в сто раз увеличить, они человека запросто перекусят. Ты что, чувак, не веришь? Да я тебе прямо сейчас фильм ужасов покажу!

Костик немного боялся, но ему было интересно. Он же не знал, что именно собирается показать Гришка. А потому молчал, то есть соглашался. И Гришка от этого молчаливого согласия очень вдохновлялся. В порыве вдохновения он запускал одну саранчу в банку к другой.

— Сидите? — хитро спрашивал он то ли у Костика, то ли у саранчи. — А теперь мы вас разозлим!

С видом фокусника-виртуоза, собирающегося продемонстрировать смертельный номер, Гришка запускал в банку соломинку и тыкал по очереди в каждую саранчу. Насекомые приходили в движение. Как гладиаторы на арене римского цирка, они бросались друг на друга, ослепленные яростью и смертным ужасом.

— Смотри, смотри! — в диком восторге кричал Гришка. — Они едят друг друга!

Костик смотрел. Костик не мог оторваться, пока представление не оканчивалось: на дне банки лежали две обезображенные хитиновые шкурки.

— Хищники, — с удовлетворением констатировал Гришка. — Страшная вещь.

Мама не знала всех этих подробностей. Мама считала, что интерес к насекомым, паукам и прочей хладнокровной и хитиновой живности — вещь довольно редкая, по-своему ценная. Мама удивлялась, что Гришка знает всех их по именам. Мама считала, это очень полезно.