Женьку же ничего особенно не волнует, думаю, ей отец поможет, если что. Жуков, кстати, не появляется и на следующий день, и после. Женя говорит, у него командировка, я этому лишь радуюсь.

Однако в груди разрастается тревога по другому поводу. В этом огромном городе, набитом людьми и возможностями, я все чаще чувствую себя одиноко. Даже Женька, кажется, отдаляется, все эти дни она с кем-то активно переписывается, хотя мне до безумия хочется поговорить, унять тревожное сердцебиение. Но короткое “угу” на развернутый вопрос говорит лишь о том, что Женьке не до меня, и я решаю снова созвониться с Костей по видеосвязи.

Вот только он в который раз не поднимает, позже отвечая на сообщения. Меня немного волнует, что не получается нормально поговорить, но я даю ему время. Наверно, сложно перестроиться на ночной режим.

Впрочем, совсем скоро у меня тоже начнётся "ночная жизнь" и, возможно, наши графики начнут чаще пересекаться.

В день, когда мне назначено явиться на работу в клуб, я тщательно собираюсь.

Отмечаю, что Антон Дмитриевич снова не ночевал дома — это и к лучшему, не хочется в первый рабочий день отвлекаться на неуместные шутки. Но вечером, когда уже допиваю кофе практически перед выходом, слышу, как в двери поворачивается ключ, и сердце заходится в сумасшедшем ритме. А руки начинают по-дурацки дрожать.

Направляюсь в прихожую, пока предательские коленки ещё способны меня вынести, да что со мной такое? Мне просто пора на работу, вот я и иду, а вовсе не для того, чтобы столкнуться с этим нахальным взглядом зелёных глаз.

Однако в прихожей замираю. Передо мной стоит женщина, которая тоже сходу теряется, молча смотрит, хлопая глазами. Ещё одна что ли? Он их, интересно, запоминает? Ведёт счёт?

Женщина отмирает первой и начинает улыбаться:

— Точно, Антон Дмитриевич говорил, что меня дочь его встретит. Женя?

Мотаю головой и слышу позади голос подруги:

— Женя — это я. Проходите, папа предупредил, что вы приедете. Сонь, все хорошо, это по поводу уборки квартиры.

Выдыхаю. Минус один. Хотя какая мне разница, одной больше, одной меньше?

Выхожу из дома растерянной, не понимая своих чувств. Костя, ну где же ты, когда так нужен?

Набираю телефонный номер, готовая к очередным длинным гудкам, но слышу в трубке сонный голос:

— Сонь, ну просил же, что ты названиваешь?

Если честно, я теряюсь. Он со мной так никогда не разговаривал, но может, я и правда, перегибаю? Человек работает, а я лишь о себе думаю. Утешить меня некому, вы посмотрите, принцесса.

— Прости, Кость, я…

— Ладно, забудь. Что-то срочное?

— Нет, просто я соскучилась.

— Я тоже.

В трубке молчание, не знаю, что ещё сказать, нам надо нормально поговорить, но сейчас точно не время.

— Ты когда не будешь занят, пожалуйста, позвони. Хорошо?

— Да, пока, Соня.

Он быстро отключается, а я пялюсь на телефон. Все как-то не так. Бросив его в сумку, иду к метро быстрым шагом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Вечерние сумерки накрывают новой тревогой, обхватывая себя руками, тру плечи. Ерунда. Я просто накручиваю.

И все-таки, придя в клуб в первый рабочий день, чувствую себя неуверенно и одиноко. Никогда не думала, что настолько нуждаюсь в чьей-то поддержке, была уверена, что всего могу добиться сама. И нате вам.

Я переодеваюсь в униформу и придирчиво осматриваю себя в зеркало: юбка коротковата, на мой взгляд, но тут уж ничего не поделаешь. Глубоко выдохнув, желаю себе удачи и иду в зал. А в коридоре встречаю Олега. Он мне сразу улыбается, и на душе вдруг становится легче.

— Первый рабочий день? — интересуется, остановившись рядом. Я киваю, зачем-то оглаживая передник. Олег хлопает меня по плечу. — Не переживай, все будет хорошо.

— Спасибо, — улыбаюсь ему в ответ и иду в зал уже куда с большей смелостью. Ничего, я справлюсь.

Сегодня мне поставили короткую смену: с девяти вечера до часа ночи, так сказать, пробные часы, чтобы войти в колею. Старшая официантка Маша деловито объясняет мне, что к чему. Наша забота — столики на верхней площадке танцпола, плюс небольшой зал за его пределами, где располагается непосредственно зона сидения. А ещё есть отдельные кабинеты, куда тоже надо носить заказы.

— Основная беда в том, — поясняет Маша, — что все устроено хаотично. Нет бы раскидать официантов на три зоны, но по факту, кто под руку попался, тот заказ выполняет. Так что весь вечер носишься между этажами и залами.

Потом она коротко рассказывает о меню, показывает кухню и, пожелав удачи, растворяется. Клубная обстановка мне непривычна. Я по таким заведениям никогда не ходила, и теперь море огней и музыки, среди которых курсируют толпы людей, действуют подавляюще. Страшно просто даже идти в ту сторону.

Правда, вскоре я забываю о своих страхах, потому что заказы сыплются один за другим, я и впрямь ношусь, как угорелая. Время пролетает незаметно, к часу ночи я так устаю, что ноги гудят жуть как. Кажется, завтра полдня буду отсыпаться.

Уже без десяти час меня перехватывает Маша, суя в руки поднос, на котором стоит бутылка виски и лёд.

— Отнеси в пятый кабинет, — кричит на ухо, — и можешь идти домой. Ты молодец.

Похвала радует, и я отправляюсь в сторону коридора, где находятся кабинеты. Пока это мой первый поход сюда. Охранник, мазнув взглядом, отворачивается. Найдя дверь с цифрой пять, стучусь, но мне не отвечают.

Покусав губу, заглядываю внутрь. В кабинете пусто. Прохожу, оглядываясь. Здесь стоят диваны и стол между ними, на стене плазма, сейчас выключенная. В углу дверь, видимо, в санузел. В этот момент она распахивается, и у меня подкашиваются ноги.

Слава богу, не роняю поднос, хотя руки дрожат и бутылка со стаканом начинают звенеть, ударяясь друг о друга.

Напротив стоит Антон Дмитриевич. Я-то была уверена, что его в городе нет, ведь Женя говорила про командировку. Может, только вернулся?

Я вдруг замечаю, что щеки у него заросли щетиной, и ему это очень идёт. Ловлю себя на странной мысли провести пальцами по небритой щеке и сама же себя ругаю.