Открывая дверной замок, Чеков намеренно медлил – ему не хотелось, чтобы спутники заметили, как у него дрожат пальцы, и еще он малодушно надеялся, что кто-нибудь из соседей появится на лестничной клетке – тогда его не прикончат сразу, при свидетелях.

Но его «гостям», похоже, было все равно, увидят их здесь или нет. Они терпеливо и снисходительно ждали, пока Чеков справится с замком, и ни единым словом не выразили своего неудовольствия. Но это пугало Чекова еще больше. Он предпочел бы, чтобы его крыли матом и хватали за грудки. Когда вот так молчат – это хуже всего. Это означает, что от тебя уже ничего не ждут.

Наконец он открыл дверь, и они вошли. Костюков прислал к нему своих самых преданных людей – светловолосого, не знающего жалости Гарика и здоровяка, которого за его рост прозвали Шакил О’Нил. В баскетбол он, правда, никогда не играл, зато любого мог отправить в отключку одним-единственным ударом в зубы – это был его коронный номер, после которого человек всю оставшуюся жизнь работал только на стоматологов.

Такое внимание к Чекову могло означать лишь одно – дела его совсем плохи. «Кажется, опоздал я покаяться, – подумал он с тоской. – Кончилось у Костюка терпение. Неужели конец?»

Эта мысль наполнила его душу таким черным отчаянием, что ему захотелось, как в детстве, заплакать, размазывая по лицу слезы и надрываясь от крика, чтобы все оставили его в покое. Но он знал, что на Гарика и Шакила это не произведет впечатления, а потому выбросил эту мысль из головы. Нужно было придумать что-то поумнее. Если, конечно, у него будет время на придумки.

Долговязый Шакил не отходил от Чекова ни на шаг, дожидаясь, пока тот как следует запрет дверь, а Гарик по-свойски протопал по комнатам, заглянул в ванную и остановил свой выбор на кухне.

– Валите сюда! – распорядился он. – Здесь будем заседать.

Шакил легким тычком под ребра двинул Чекова в нужном направлении и сам пошел следом.

Гарик уже рылся в холодильнике, презрительно кривя губы.

– Живешь ты, Чек, как скотина! – осуждающе заметил он. – В доме жратвы приличной ни крошки. А мы, между прочим, всю ночь тебя дожидаемся – не жрамши и не спамши. А у тебя и пожевать нечего. Это как?

– По ночам жрать вредно, – глядя в окно, сказал Чеков хмуро. – От этого кошмары бывают.

Гарик, сидевший на корточках возле открытой дверцы холодильника, с интересом посмотрел на него снизу вверх.

– Да ты просто профессор, Чек! – изумленно сказал он. – В таких вещах разбираешься... Но я тебе скажу, у некоторых наоборот – с голодухи кошмары начинаются. Вот у меня, например. Или у Шакила. А ты представляешь, что будет, если у нас с ним начнутся кошмары?

– Представляю, – буркнул Чеков. – Лучше не надо.

– Так как же не надо, если ты сам напрашиваешься? – спросил Гарик, поднимаясь и захлопывая дверцу холодильника. – Жрать у тебя нечего, дома ты не ночуешь, долги не отдаешь...

– Я тебе ничего не должен, – сказал Чеков.

– Да я-то что! – покачал головой Гарик. – Я разве про себя говорю? Со мной-то все проще. Я человек добрый, скажи, Шакил?

Громадный Шакил за спиной Чекова довольно хохотнул. Гарик потер руки и пристально посмотрел на Чекова.

– Ты ведь все прекрасно понимаешь, Чек! – сказал он. – А гонишь такую пургу. И даже выпить нам предложить не хочешь.

– Да нет у меня выпить, – ответил Чеков. – И жрать нечего. Не запасся. Бегаю вот, бабки собираю.

– Я вижу, как собираешь, – многозначительно заметил Гарик. – Коньяком от тебя разит – отсюда слышно.

– Так это... – растерялся Чеков и, вдруг вспомнив, обрадованно полез в карман. – У меня же и правда есть! Только я уже маленько принял – от нервов.

Гарик с любопытством следил, как он достает из-под пиджака початую бутылку с золотистой этикеткой, а потом сказал:

– Ты смотри, Шакил, какие он напитки употребляет! От нервов, говорит. От нервов бром пить надо, а он «Наполеоны» засаживает! А сам говорит, денег нет... Ну ладно, разберемся!.. Раз уж бутылка открыта, так не выбрасывать же ее!

Чеков достал с полки стаканы, разлил коньяк. Не присаживаясь, выпили. Гарик чмокнул, облизал губы и с иронией покосился на Чекова.

– Да, так можно жить! Но я лично больше виски уважаю. «Белая лошадь», слышал? Тоже неслабая вещь. Но дорогая, сволочь! А за это пойло ты сколько отдал?

– Послушай, Гарик! – торопливо заговорил Чеков. – Я же объясняю: долг Костюкову я отдам. Маленько осталось добрать...

– Наверное, не выйдет у тебя ничего, Чек, – покачал головой Гарик. – Все сроки прошли. Шеф сказал, что ты его уже достал. Закрывать с тобой вопрос надо.

– Постой, Гарик! – тревожно сказал Чеков. – Мы же с шефом не так договаривались. Давай поедем к нему, я сам перебазарю...

– А он тебя больше видеть не хочет! – густым довольным басом объявил Шакил. – Так и сказал: чтобы я его больше не видел! Так что, извини...

Чеков невольно отступил на шаг назад и уперся спиной в холодную стену. Даже после выпитого коньяка голова его оставалась удивительно ясной. Страх наползал откуда-то изнутри и переполнял его от макушки до пят.

– Вы чего, мужики? – сказал он с отчаянием. – Не мог он так сказать. Я всегда долги отдавал. Костюков меня сто лет знает...

– То-то и оно, что знает! – усмехнулся Гарик. – А вот ты его, похоже, еще плохо знаешь. Короче, у нас приказ, Чек. Тут ничего личного, как говорится. Ты должен понимать.

Чеков затравленно огляделся. Бежать было некуда, и пистолет он утопил. Да и толку от него все равно сейчас мало – без патронов он был не опаснее зажигалки.

– Ты его обшмонай, Шакил, – распорядился тем временем Гарик. – И поедем. Завязывать с этим делом надо, а то действительно жрать хочется...

Чеков метнулся к дверям, но Шакил без труда перехватил его своими длинными руками и опять отшвырнул к стене.

– Падлы! – завопил что есть силы Чеков. – Шакалы вонючие! На помощь!!!

Гарик осуждающе поднял брови и щелкнул пальцами. Шакил скривился и неуловимым движением саданул Чекова под ложечку своим огромным кулаком. Крик оборвался. Чеков захрипел, скорчился и повалился вперед, ткнувшись носом в ботинки Шакила.

– Так я и знал, что без шума не обойдется, – недовольно сказал Гарик. – Надо было сразу глушить его, без разговоров...

– Ничего страшного, – рассудительно заметил Шакил. – Кому этот говнюк нужен?

Он наклонился и принялся деловито шарить у Чекова по карманам. Через некоторое время Шакил издал удивленное восклицание и, распрямившись, протянул Гарику толстую пачку денег.

– Гляди-ка, а он не соврал, похоже! – сказал он. – У него «капусты» полны карманы! Может, и правда, шефу долги отдаст?