* * *

– Вот! Теперь и в самом деле все! – заявила мне Маринина сиделка и даже со звоном бросила в стакан ложечку. – Точка!

– Нет, не все, – наседала я. Под столом я наступила ей на ногу и не давала девице тронуться с места. – Ты самого главного мне не доложила: от кого, в конце концов, забеременела Марина?

– Так вот этого я и не знаю! – И на некрасивом Зоином лице, как на промокашке, проступили следы недавней обиды. – Марина мне этого не сказала. Все рассказала, а об этом – нет!

– Но ты же у нее спрашивала?

– Спрашивала! Даже уговаривала ее довериться мне, имя его открыть, ей бы самой на душе легче стало, а она твердила, что это была «ошибка, самая страшная ошибка». И что этого человека уже нет в ее жизни. Что он намного старше и поэтому показался ей спасительной ниточкой… что-то такое.

– А сама ты что думаешь?

Зоя опять, уже в который раз, подвигала носиком и начала машинально крутить на столе подстаканник. Он оставлял после себя влажные круги-«восьмерки», но сиделка этого не замечала.

– Да что я думаю… Думаю, связалась Мариночка с первым же попавшимся мужиком, чтобы забеременеть и убедить Алешу окончательно, что он жениться на ней должен… Очень уж она любит парня этого – прямо себя не помнит.

Честно говоря, я думала точно так же.

– Зоя, ну хоть какие-то предположения есть у тебя? Ты же любознательная девушка, это сразу видно. Ну вот, может быть, Марину кто-нибудь навещал в эти дни? Кто-нибудь незнакомый? Мужчина?

– При мне никого не было, – тотчас ответила Зоя, и я сразу поверила, что никакой непроясненный визитер от ее цепкого взгляда не увернулся бы. – Но это – при мне. А вот кто к ней в оранжерею приходит… Мариночка ведь там, наверху, с обеда до ужина сидит, читает, думает – отдыхает, одним словом… Так вот, может быть, она там кого-то тайно и принимает – этого я не знаю. Хотя вряд ли… К нам в отделение так запросто, совсем незаметно, пройти сложноватенько будет!

– А ты сама… – я хотела спросить, была ли сама Зоя очевидцем каких-либо необыкновенных происшествий, вроде «погребального дуновения», от которого якобы проснулась Марина, но как раз в эту минуту из Марининой палаты до нас тревожным отголоском докатился слабый крик!

* * *

Крик был действительно слабый, больше походивший на стон, и буквально в следующую же секунду он перешел в хрип. Едва не опрокинув столик, мы с Зоей разом кинулись к нашей подопечной.

Я первая распахнула дверь и ворвалась в палату, но было уже поздно – то есть я имею в виду, что мы опоздали схватить злоумышленника! Темная тень скользнула вдоль стены, одним ловким движением вскочила на подоконник раскрытого по случаю душной летней ночи окна и уже через мгновение стояла на узком карнизе, повиснув над пустотой. Неизвестный с ловкостью гимнаста, перебирая руками, двинулся по карнизу и вскоре достиг следующей трубы, достаточно крепкой, чтобы выдержать его вес.

Обхватив ее коленями, он перекинул тело на трубу, начал медленно спускаться, и темнота вскоре съела его.

Все произошло так быстро, что Зоя, кажется, ничего не поняла.

Осмотрев заставленный какими-то коробками и ящиками темный переулок, выходивший на главную улицу, я тоже перепрыгнула через подоконник и двинулась по карнизу вслед за тенью. Через два-три метра от меня была пожарная лестница. «Доберусь до нее и быстро спущусь вниз», – мелькнуло у меня в голове. Но в следующую минуту я отказалась от этой мысли: ведь совершенно неизвестно, кого и зачем я собираюсь ловить, а Марина тем временем снова останется одна – на Зою надежда плохая.

И я вернулась обратно.

Обе девушки дожидались моего возвращения, сидя на Марининой кровати. Они тесно прижались друг к другу и не сводили глаз с окна, через которое я влезла обратно в палату.

– Кто это был? – шепотом спросила Марина.

– Понятия не имею! Но сейчас меня больше интересует другое: как этот «кто-то» вообще попал в отделение?

– Наверное, точно так же, как и ушел, – через окно? – предположила Марина.

– Но ведь мы слышали, как стукнула дверь! Та, стеклянная, что выходит на лестницу! – воскликнула Зоя.

– Дверь стукнула из-за сквозняка, – заметила я. – Иначе я обязательно бы заметила, что кто-то крадется по коридору. Марина права, «этот» пришел через окно.

– Но… что ему было надо?!

– Об этом я как раз хотела спросить вас!

– Но я не знаю! Я проснулась от того, что… – Маринины глаза внезапно расширились, и, проследив за ее взглядом, я увидела то, что так напугало девушку. На полу между кроватями валялась снятая с Зоиной постели подушка.

– Да… – прошептала Марина. – Теперь я вспомнила! Я проснулась, потому что почувствовала – рядом со мной кто-то есть… кто-то чужой. И я увидела, что «он» шагнул ко мне с подушкой… А потом вошли вы, – и она бросила испуганный взгляд на меня. – Женя! Что это было?! Он хотел меня… придушить? Подушкой?!

Судя по всему, все обстояло именно так. Но не стоило слишком пугать девушку.

– Знаете что? Давайте считать, что все это нам просто приснилось, – предложила я.

– Как, всем троим?

– Да.

Близился рассвет.

В коридоре отделения включили свет, из ординаторской и сестринской выползли дежурные врач и медсестра – их помятые, припухшие лица были того болезненно-сизоватого оттенка, который почти всегда служит печатью раннего пробуждения. С первого взгляда было понятно, что наша недавняя суета в палате у Марины осталась никем не замеченной.

* * *

Наступило утро, мое дежурство закончилось. Страшно хотелось спать, но делать этого я не собиралась. Я не могла отвязаться от чувства досады на саму себя: как я могла до такой степени отвлечься разговором с Зоей, что едва не прошляпила опасного визитера?! Черт возьми!!!

Сдерживаясь, чтобы не разогнать свою злость до запрещенных в городе двухсот километров в час, я крутанула руль своего «Фольксвагена» и выплевывала сквозь зубы такие слова, какие напечатать здесь нельзя. Но, несмотря на злость, мозг мой работал в нужном направлении, и вскоре я остановилась возле некоего здания с величественной каменной башней на фасаде и с мраморными ступенями. Не буду говорить вам, какая табличка висела над входом в это здание, замечу лишь, что люди, которые здесь работают, как правило, знают – или могут узнать – почти все.

И некоторых из этих людей я знала очень хорошо. И очень давно – еще с тех пор, как сама была боевой единицей и проходила службу в горячих точках нашей планеты.

Словом, я вошла в один из кабинетов этого чудесного здания и расцеловалась со своим бывшим сослуживцем. А потом попросила его узнать все, что сейчас известно органам следствия об обстоятельствах убийства Антонины Протасовой.

– Паш, тебе же это ничего не стоит сделать! Всего один звонок!