– Ты все читаешь Уайльда, – тихо проговорил он. – Все грезишь о своем Дориане! А вообще, что это было сегодня? Если бы не твой дикий поступок, я бы так не психанул! Чуть ли не бросилась на какого-то парня, тихо-мирно шедшего по улице по своим делам. Смотри, Натусь, так дочитаешься до галлюцинаций!

Она продолжала молчать.

– Что ты так на меня смотришь? – настороженно спросил Глеб.

Но Наташа не ответила, решив не вступать с ним ни в какие споры и тем более не обсуждать роман Уайльда.

– Так, будто меня здесь и нет, – после паузы продолжил он. – Ведь я все осознал и даже пришел извиниться! Чего тебе еще?

Наташа невольно заулыбалась, и Глеба это явно обидело. Он нахмурился, его пальцы сжались.

– Мне – ничего, – спокойно ответила она. – И не забывай, что это ты искал меня, ты вздумал извиняться, ты сейчас сидишь у меня в номере, а не я – у тебя. А вообще я очень устала, – со значением добавила она.

– Да-да, – спохватился Глеб и встал. – Сорри…

– Пока, – кинула она и тоже встала.

– Но как ты странно изменилась, – все-таки не выдержал он. – Не пойму, в чем тут дело, но передо мной совсем другой человек!

– Тебе кажется, – мягко проговорила Наташа и открыла дверь.

И отшатнулась, так как в проеме стояла Аделина Петровна. Наташе показалось, что она подслушивала и подглядывала, так как ее движение указывало на то, что она только что выпрямилась, словно отлипла от щели двери.

– What’s the matter?[17]– быстро спросила Наташа, отчего-то перейдя на английский.

– Ни в чем, – немного растерянно ответила Аделина Петровна. – Глеб не у тебя?

– Он уже уходит, – сказала Наташа и отодвинулась, пропуская Глеба.

– Тебе чего? – с вызовом спросил он, глядя на Аделину Петровну.

– Ты вместе со своими покупками прихватил мой пакет, – сухо проговорила она, не сводя глаз с Наташи. – Там туфли… Видно, он у тебя в номере.

Глеб молча двинулся по коридору, Аделина Петровна поспешила за ним. Наташа пожала плечами и плотно закрыла дверь.

Она направилась в душ, за спиной раздался какой-то стук. Вздрогнув, она резко обернулась. Это книга соскользнула с края кровати и упала страницами вниз. Наташа подняла ее. Она была раскрыта на том месте, где была цитата, которую только что зачитывал Глеб.

«Душу лучше всего лечить ощущениями, а от ощущений лечит только душа.

Юноша вздрогнул и отступил. Он был без шляпы, и ветки растрепали его непокорные кудри, спутав золотистые пряди. Глаза у него были испуганные, как у внезапно разбуженного человека. Тонко очерченные ноздри нервно вздрагивали, алые губы трепетали от какого-то тайного волнения», – прочитала она продолжение отрывка и вздохнула, вспомнив золотистые кудри Геры, его красиво очерченные розовые губы.

– Но ведь он не Дориан, – прошептала Наташа и закрыла книгу. – Ему совсем не нравится, что я сравниваю его с этим вымышленным героем. Мало того, он резко отрицательно относится к этому персонажу. И мне нужно отречься от любимого образа и больше не пытаться увидеть в другом человеке Дориана Грея.

Раздалось гудение ее мобильного. Наташа вздрогнула, бросила книгу на кровать и схватила телефон.

– Алло, – прерывающимся от волнения голосом сказала она.

– Привет, моя маленькая итальянка из-под Нижнего Новгорода, – раздался мужской голос, и Наташа покраснела и тихо засмеялась.

Она легла на спину на кровать и закрыла глаза, впитывая энергию его присутствия, пусть и в телефонной трубке. Но ведь это был он, Гера! Его голос звучал так близко!

– Как ты добралась до своего пансионата? Я все беспокоюсь, что не довел тебя до самой калитки!

– Все в порядке, – прошептала она. – Я у себя в номере. А ты где?

– Я в холодном доме своей злой мачехи! – со смехом ответил он. – И так хочу оказаться рядом с тобой, моя солнечная девочка!

– Почему ты так меня называешь? – смутилась она. – Ладно бы, я была рыжая, а то ведь я брюнетка!

– Дело не в цвете волос, – нежно проговорил Гера. – Ты бы видела себя в этом сером и таком надоевшем тумане! Я шел, занятый своими мыслями, надо сказать, не совсем приятными… в общем, мне почти всегда грустно последнее время… а тут еще такая погода! И вдруг из тумана появилась румяная девушка с яркими искрящимися глазами и белозубой улыбкой. И она бросилась именно ко мне с таким восторженным выражением на хорошеньком личике, что мне показалось, будто туман рассеялся и выглянуло солнышко. Поэтому я сразу прозвал тебя «солнечная». Наверное, поэтому я и решил, что ты родом из Италии. Ведь там всегда так много солнца!

Наташа после таких слов окончательно смутилась, и в то же время все в ее душе таяло.

– А у нас тоже часто лето очень жаркое, – сказала она и вдруг добавила: – Приезжай в гости и сам увидишь!

Она замолчала, изумляясь собственной смелости. Зачем она его пригласила? Да и разве Гера поедет? И разве ей не будет стыдно перед ним за ее простой деревенский дом с удобствами во дворе? И она в смятении ждала, что он ей ответит.

– Спасибо за приглашение, – ответил Гера. – Я польщен!

– Понимаю, что это невозможно, – торопливо заговорила она.

– А тебе бы хотелось? – явно улыбнувшись, спросил он.

– Мы живем скромно, ты даже не представляешь, что у нас за город! Он совсем-совсем маленький, похож, скорее, на деревню. У нас и дом-то деревянный!

– Прелесть какая, – со вздохом заметил Гера. – Я родился в подмосковной Барвихе, но у нас там большой коттедж. Помню, как-то, когда мне было лет пять, мама возила меня к бабушке, это было не так и далеко, но я словно попал в другой мир. Когда коттеджный поселок закончился, мы ехали по шоссе, затем свернули на проселочную дорогу и скоро оказались в настоящей деревне с деревянными домами, палисадниками в цветах и единственной улицей, засыпанной серым песком. Я прожил там около месяца, пил парное молоко, тискал дворовую собаку Тузика, спал на кровати с панцирной сеткой в маленькой полутемной комнатке. И каждую ночь приходили два бабушкиных кота и устраивались прямо на мне, растягиваясь горячими пушистыми телами поперек моих ног. Это было чудесное время, и я часто вспоминаю его. Когда мама приехала за мной, я устроил настоящую истерику, так не хотел уезжать от бабушки.

– И что было потом? – спросила Наташа, так как он замолчал.

– Да ничего интересного! – со вздохом ответил Гера. – Потом школа, я безвылазно жил в Москве, а когда перешел в пятый класс, то отец увез меня сюда. А потом мама погибла в автокатастрофе… Отец снова женился… ну ты знаешь… И сейчас меня заставляют жить в одном доме с мачехой. Она не очень-то ко мне расположена. И я просто мечтаю перебраться в свою квартиру в Ноттинг-Хилл. Там здорово! Она на последнем этаже, и имеется выход на настоящую террасу. Я так любил сидеть там… с мамой. Мы пили чай, смотрели на город… Лондон довольно своеобразен, потому что он так создавался, что его районы – это как бы небольшие города со своей главной улицей, вокруг которой все и строилось. И мой любимый городок в этом огромном мегаполисе, несомненно, Ноттинг-Хилл! Как я хочу вернуться туда и жить в полном одиночестве! Отец постоянно занят, но я уже перестал скучать по нему. После женитьбы он словно отдалился… Слушай, Наташ, почему я тебе все это рассказываю? – вдруг спросил он. – Ты прости, если надоедаю. Но мне реально и поговорить-то не с кем! В лицее я ни с кем не дружу. Во дворе… но ведь никакого двора у нас нет… просто дом за высоким забором… И я так рад, что появилась ты… Мне легко общаться с тобой… ведь ты будто случайный попутчик в самолете. Я знаю, ты уедешь отсюда через неделю…