Поначалу в этот Комиссариат входили представители трех псевдогосударств: Грузии, Армении и Азербайджана. Но сам этот, прости меня, Господи, орган напоминал крыловских лебедя, рака и щуку. У каждого были свои политические предпочтения. Грузия ориентировалась на немцев, Армения – на англичан, ну а Азербайджан – на Турцию. Но стараниями эскадры адмирала Ларионова и войск Красной гвардии полковника Бережного Германия вышла из войны и, по условиям Рижского мира, отказалась от поддержки всех сепаратистов на территории бывшей Российской империи, Англия, может, и хотела бы поддержать дашнаков – армянских националистов, но ей сейчас было не до этого, а Турция… С Турцией у нас будет отдельный разговор…

К тому же господа из Комиссариата предъявляли друг к другу претензии, в том числе и территориальные. Только вот кто должен был охранять границы этого новообразования? Никто не хотел воевать, а Кавказская армия к тому времени стремительно теряла боеспособность. Войска с фронта уезжали эшелонами. Через Тифлис они двигались в Баку, чтобы оттуда по железной дороге или морем попасть в Россию. Но вооруженный сброд, именуемый грузинской армией, пытался остановить эти эшелоны и отобрать у самодемобилизованных солдат оружие, а заодно и все их ценные вещи.

Грузинское воинство было настроено весьма воинственно. Дело дошло до того, что в январе этого года один эшелон, следовавший в Баку, был обстрелян артиллерией с грузинских бронепоездов, а второй – пущен под откос вместе с ехавшими в нем людьми. В ответ следовавший за ним эшелон с частями пехотной дивизии выгрузился из вагонов неподалеку от места крушения и огнем и штыками проложил себе дорогу на Баку.

И вот эти клоуны собирались окончательно провозгласить отделение Грузии от России и начать строить свою государственность, а точнее, словно содержанка, найти себе богатого покровителя.

Но вернемся к тому, что произошло неделю назад. Наш десант, высаженный на рассвете двадцать девятого января в Поти, стал для властей Закавказского Комиссариата полнейшей неожиданностью. Кораблям поддержки даже не пришлось открывать огонь по берегу. Пароходы просто вошли в гавань, пришвартовались к пирсу – ошеломленные всем происходящим грузинские солдаты, несущие службу в порту, даже помогли принять швартовы – и без единого выстрела высадили первую волну десанта. Прикрывавшая порт батарея, состоящая из двух шестидюймовых гаубиц образца десятого года и четырех полевых трехдюймовок, оказалась брошенной своими расчетами и была захвачена в полной целости и сохранности. На ней не были вскрыты даже ящики с боеприпасами. Очевидно, что ее расчеты, испуганные видом мрачно дымившего на рейде дредноута одновременно под Андреевским и красным флагами предпочли уйти по-английски, не прощаясь.

– Ну вот, кажинный раз на энтом самом месте, – саркастически улыбнувшись, сказал Вячеслав Николаевич. Оказалось, что он один раз уже принимал участие в подобной десантной операции, там у себя в будущем, против того же противника и с тем же успехом.

Еще трое суток пришлось потратить на погрузку-разгрузку техники и перевозку войск между Новороссийском и Поти. Особые хлопоты при этом доставили бронированные вагоны поездов, для которых на палубах пароходов были настланы рельсы. Грузили их на причале, принадлежавшем Владикавказской железной дороге, паровым подъемным краном в пять тысяч пудов грузоподъемности, предназначенным для погрузки-разгрузки тяжелых паровозов. При этом Вячеслав Николаевич последними словами крыл наших тупых чинуш, не удосужившихся обзавестись на Черном море хотя бы одним морским железнодорожным паромом для прямой связи железных дорог Закавказья и юга России.

Оказалось, что паромы – это не какое-то изобретение будущих времен, а самая что ни на есть наша современность. На Балтике до войны такие паромы связывали Швецию и Финляндию, а в Америке с середины прошлого века ходили по Великим озерам. Даже у нас на Байкале были два железнодорожных парома ледового класса – «Ангара» и «Байкал».

После того как корпус был полностью высажен в Поти, утром первого февраля мы выступили в направлении Кутаиса. Закавказский Комиссариат к тому времени успел спешно созвать в Тифлисе так называемый Закавказский Сейм, который объявил о создании полностью независимой от России Закавказской Федерации и о русском военном вторжении на ее территорию. Он обратился за помощью к мировым державам, то есть, читай, Британии и Франции. Эти несчастные даже успели объявить что-то вроде всеобщей мобилизации, но все было тщетно. Правительство в Петрограде, в лице господина Чичерина, объявило, что оно не признает самозваные власти Закавказья, и дало мятежникам три дня на то, чтобы одуматься, сложить оружие и самораспуститься.

В этот же день мы узнали, что одновременно с провозглашением независимости Закавказской Федерации в Тифлисе состоялся организованный местными большевиками мирный митинг протеста, который был расстрелян из винтовок и пулеметов грузинскими вооруженными формированиями из состава дислоцированной в Тифлисе так называемой 2-й дивизии.

Одновременно с занятием нами Кутаиса, где передовым частям пришлось даже немного пострелять, второго февраля в Абхазии и Горийско-Душетском округах полыхнули просоветские и антигрузинские восстания, а почуявший сопротивление Вячеслав Николаевич буквально осатанел, и сдержать его не смог даже господин Фрунзе.

– Воевать надо так, как говорил генералиссимус Суворов, – сказал он. – «Кто против меня – тот мертв». Недорубленный лес опять вырастает. Если кто-то оказывает вооруженное сопротивление – вести бой на полное уничтожение противника.

Впрочем, случаев вооруженного сопротивления оказалось не так уж и много. Основная часть Грузинского армейского корпуса – так пышно именовалось местное воинство – воевать с нами не хотела и либо разбегалась по родным селам, либо сдавалась в плен. Таких мы, разоружив, тут же отпускали по домам, так как пленные нам были ни к чему.

Более или менее серьезное сопротивление грузины под командованием подполковника Манзиашвили попытались оказать нам только на перевалах на Военно-осетинской дороге. Но и тут наспех сформированные отряды не смогли устоять перед натиском прекрасно обученных бойцов нашего корпуса, поддерживаемых огнем морских орудий бронепоездов и тяжелых шестидюймовых гаубиц. При штурме перевалов Манзиашвили был убит осколком гаубичного снаряда, а его войска рассеялись и бежали.

Пятого февраля наш корпус уже вошел в Гори, а сегодня утром, шестого, на плечах удирающей из-под Цхинвала грузинской карательной группировки ворвался в Тифлис. После того, что мы увидели в осетинских селах неподалеку от Гори, даже обычно выдержанный и спокойный господин Фрунзе махнул рукой и разрешил Вячеславу Николаевичу действовать по собственному усмотрению. Впрочем, особо тот не свирепствовал, а к проявляющему к нам лояльность грузинскому простонародью отнесся и вовсе с отеческой добротой.

Кстати, самозваное руководство так называемой Закавказской Федерации при приближении наших частей разбежалось. Татарские мусаватисты подались к своим соратникам в Елизаветполь, армянские дашнаки спешно выехали в Еривань, а местные грузинские меньшевики, которым собственно уже некуда было деваться, попрятались по щелям как мыши.