– Может, отдохнете у меня и выкурите сигару? А попозже я пойду с вами и покажу, где его дом.

– Вы очень любезны, – расплылся в улыбке пожилой джентльмен, пристально глядя на меня сквозь очки. – Я не прочь присесть и перевести дух. Целый день мотаюсь по делам, а возвращаться домой в Линкольнс-Инн теперь нелепо, раз уж я вознамерился нанести визит.

– Вы мистер Артур Джеллико, да? – спросил я, вводя его в свой кабинет.

Он в изумлении воззрился на меня, будто видел впервые:

– Почему вы так думаете?

– Вы упомянули Линкольнс-Инн, а мистер Джеллико, насколько я осведомлен, проживает там.

– Вот оно что! Странная логика, но вывод верный. Да, я – мистер Джеллико. Наверное, вы знаете обо мне еще что-нибудь?

– Вы были поверенным покойного Джона Беллингэма.

– Покойного? Вы убеждены, что он умер?

– Нет, но, кажется, и вы того же мнения.

– Это Годфри Беллингэм так сказал? Извините, я с ним не делился своими соображениями, а домысливать за другого человека – занятие рискованное.

– Вы полагаете, Джон Беллингэм жив?

– Я этого не говорил.

– Человек либо жив, либо мертв – по-другому не бывает.

– Верно, – кивнул мистер Джеллико, – полностью с вами согласен.

– Однако на практике это мало что дает, – заметил я добродушно.

– Неоспоримые постулаты слишком обобщенны, – развел он руками. – Справедливость какой-либо истины прямо пропорциональна ее общности. Вообразим себе тысячу человек. Мы точно знаем, что половина из них умрет, не дожив до старости, что умрут они от неизлечимых болезней или вследствие случайных трагедий. А что мы способны рассказать про одного конкретного человека из этой тысячи? Ровным счетом ничего. Он может скончаться в расцвете молодости или, наоборот, дотянуть до ста лет. Какая смерть ему уготована? От чахотки? От заражения крови? А вдруг он свалится с колокольни собора Святого Павла? Частности непредсказуемы.

– Вы совершенно правы! – воскликнул я. – Исчезновение Джона Беллингэма покрыто тайной.

– Я так не думаю, – устало произнес мистер Джеллико. – Люди время от времени куда-то пропадают, а потом возвращаются, и те причины, которыми они объясняют свое отсутствие, зачастую весьма правдоподобны.

– Но тут иные обстоятельства, – возразил я, взглянув ему в глаза.

– О чем вы? – удивился мистер Джеллико.

– Я имею в виду то, каким образом Джон Беллингэм исчез из дома мистера Хёрста.

– И каким же?

– Ну, это все как-то странно. Честно говоря, я не знаю…

– То-то и оно. Я тоже не знаю, поэтому о таинственности его исчезновения судить не берусь.

– Ведь неизвестно даже, ушел ли он из этого дома.

– Вот именно, – кивнул мистер Джеллико. – Если он не ушел, значит, он до сих пор еще там. Если он там, то он в буквальном смысле слова не исчезал. А раз он не исчезал, никакой тайны нет и в помине.

Я от души рассмеялся, но мистер Джеллико сохранял невозмутимо-серьезный вид.

– Принимая во внимание данные обстоятельства, – продолжал я, – вы, очевидно, не поддержите мистера Хёрста в его ходатайстве перед судом признать факт смерти Джона Беллингэма?

– Какие обстоятельства? – встревожился мой собеседник.

– Но вы ведь сию минуту усомнились в том, что мистера Беллингэма действительно нет в живых.

– Дорогой сэр, – усмехнулся он, – я вас не понимаю. Если достоверно известно, что человек жив, нельзя признать, будто он мертв; если столь же достоверно известно, что человек скончался, значит, о предположении нет и речи, ибо нельзя предполагать то, что достоверно известно. Для сделки характерно именно отсутствие достоверности. Вы улавливаете ход моей мысли?

– Но если вы считаете, что он жив, то не возьмете на себя ответственность признать, что он мертв, и распределить его имущество?

– Я не беру на себя никакой ответственности, – рассердился мистер Джеллико, – а действую согласно постановлению суда, и только.

– Суд может постановить, что он умер, а он тем не менее жив, – упорствовал я, все больше втягиваясь в спор.

– Если суд признает его смерть, его сочтут мертвым. В физическом смысле он может продолжать жить, но с юридической точки зрения и для решения вопроса о наследстве он будет мертв. Вы понимаете разницу?

– Боюсь, что не вполне, – растерялся я окончательно.

– Врачи, как правило, в этом не разбираются. Вот почему в качестве свидетелей они приносят суду мало пользы. Научная точка зрения радикально отличается от юридической. Ученый полагается на свои знания, наблюдения и суждения и не считается с показаниями других. Допустим, к вам придет имярек и скажет, что он слеп на один глаз. Примете ли вы на веру его показание? Никоим образом! Вы начнете его обследовать и, чего доброго, установите, что он хорошо видит обоими глазами. Вы решите, что он не слепой, то есть отбросите его свидетельство в пользу факта, в котором сами убедились.

– Так ведь это единственный рациональный путь прийти к правильному заключению?

– В науке – да. Но не в юриспруденции. Суд выносит решение согласно данным, которые ему представлены, а данные эти – клятвенные показания свидетелей. Если свидетель присягнет в том, что вот это черное есть белое, и никаких противоречащих данному факту показаний больше нет, то у суда будет только одно показание: черное есть белое, – и в соответствии с ним он обязан вынести решение. Судья и присяжные могут думать иначе и иметь какие-нибудь частные сведения, убеждающие их как раз в обратном, – но они должны огласить вердикт согласно имеющимся показаниям. Вы уяснили?

– Вы хотите сказать, что судья будет прав, если вынесет решение, которое, как ему частным образом известно, противоречит фактам? Или он может приговорить к казни человека, который, согласно частным сведениям, невиновен?

– Конечно. С этим сталкиваемся повсеместно. Мне известен случай, когда судья вынес смертный приговор обвиняемому и допустил привести его в исполнение, хотя воочию видел, что убийство совершил другой человек. Но разве я утверждаю, что доводить регламентацию судебной процедуры до крайней педантичности – это правильно?

– Это чудовищная педантичность! – возмутился я. – Однако вернемся к Джону Беллингэму. Положим, суд юридически постановит, что он мертв, а спустя какое-то время джентльмен явится во всей своей красе. Что тогда?

– Пусть обращается в суд, и тот, имея новые данные, наверняка констатирует, что мистер Беллингэм жив.

– Но все его имущество уже уплывет в чужие руки?

– Вероятно. Не упускайте из виду, что факт смерти признáют на основании поступков Джона Беллингэма. Если человек действует так, что создается впечатление, будто он умер, ему нужно заранее примириться со всеми последствиями.