Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не было ли случаев, чтобы смола, используемая египетскими мастерами, со временем размягчилась?
– О, это вполне возможно. Я читал, что смоляной покров на футлярах иногда становился липким. Боже, как мы с вами заговорились! Я отнял у вас уйму времени, уже без четверти девять! – И он поспешно вскочил и взялся за шляпу.
Едва мы вышли на улицу, как все обаяние мистера Джеллико рассеялось, оживленность исчезла, и он снова превратился в сухого, необщительного и недоверчивого адвоката.
Мы сидели в ярко освещенной столовой окнами на Феттер-лейн. Портьеры были опущены. Под аккомпанемент ножей и вилок, звон бокалов и бульканье вина текла оживленная беседа. Годфри Беллингэм, как ребенок, радовался неожиданному празднику, но по его лицу читалось, что грустные воспоминания и тяжкие думы не оставляют его ни на минуту. Разговор перескакивал с одного предмета на другой, но касался преимущественно истории и искусства; никто ни разу не упомянул о роковом завещании Джона Беллингэма. От некрополя в Саккаре перешли к средневековым храмам, от шедевров резной работы времен Елизаветы I – к микенской керамике, затем к орудиям каменного века и, наконец, к цивилизации ацтеков. Я уже решил, что мои друзья-юристы, Торндайк и Джервис, забыли о тайной цели нашего ужина. Подали горячее, а о деле еще не было произнесено ни слова. Казалось, Торндайк выжидает: может, он искал подходящий момент, чтобы начать разговор, или хотел, чтобы присутствующие лучше познакомились и перестали стесняться друг друга.
Как только мисс Деммер вышла, унося на кухню поднос с тарелками, мистер Годфри обратился ко мне:
– Вчера к вам в амбулаторию заходил мой знакомый, мистер Джеллико. По его словам, вы ему очень понравились. А он вам?
– Умный, но чересчур осмотрительный господин. Мы немного поспорили и не во всем сошлись во мнениях. Насколько я понял, он интересуется вашим наследственным делом. Я задал ему пару вопросов, но он занял оборонительную позицию, а в ряде случаев разыграл полнейшее неведение.
– Да, он слишком осторожничает, – подтвердила мисс Беллингэм, – между тем в самом недалеком будущем о нашем деле узнают все.
– Джеллико и Хёрст хотят обратиться в суд? – уточнил Торндайк.
– Именно, – кивнул Беллингэм. – Джеллико приходил сообщить мне, что мой двоюродный брат Джордж Хёрст поручил своему адвокату возбудить ходатайство и предложить мне поддержать его. По сути Артур Джеллико явился с ультиматумом от Хёрста. Ой, простите, ради бога, я не хочу портить обед своими тяжбами.
– Нас всех волнует данный вопрос, мистер Беллингэм, – заверил его Торндайк. – То, что случилось с вашим братом, и последующие события уникальны в своем роде. Все судебные медики внимательно следят за их развитием, и я в том числе.
– Какая честь для нас! – с горькой иронией заметила мисс Беллингэм. – Нас ждет неувядаемая слава, и наши имена попадут в учебники криминалистики. Но почему-то нас совсем не распирает от гордости.
– Да уж, – грустно добавил мистер Годфри, – мы прекрасно обошлись бы без такой известности, да и Хёрсту, я думаю, она не нужна. Мистер Торндайк, доктор Барклей рассказывал вам, чтó предлагал мне мой предприимчивый кузен?
– В общих чертах, – кивнул Торндайк, – и, похоже, Хёрст вновь попытался уговорить вас?
– Для этого он и прислал Джеллико. Я едва не пошел на попятный, но Руфь категорически возражает.
– Мистер Джеллико рекомендовал вам принять условия Хёрста?
– Он старался держаться нейтрально, но все-таки выразил свое мнение. Да, он советовал соглашаться. Ему важно поскорее уладить дело и заполучить свою долю.
– Вы отказались?
– Да, и теперь Хёрст подаст иск о признании факта смерти Джона и о вступлении в силу его завещания. Джеллико всецело на стороне моего кузена и полагает, что иного выхода нет.
– Что вы намерены делать?
– Опротестовать иск, но не знаю как.
– Надо все обдумать, прежде чем вступать в борьбу. Вы консультировались у юриста?
– Нет, мистер Торндайк. Доктор Барклей, наверное, говорил вам, что мои средства, точнее, их отсутствие, не позволяют мне нанять адвоката. Оттого я так щепетилен в данном вопросе.
– Вы планируете самостоятельно защищать свои интересы?
– Что же мне остается? На суде я обязан присутствовать, раз собираюсь подать протест.
Торндайк задумался и серьезно сказал:
– Есть причины, по которым вам не следует лично вмешиваться в этот процесс, мистер Беллингэм. Начнем с того, что со стороны Хёрста наверняка выступит умелый адвокат и ловко обойдет вас. Поверьте моему опыту: вас ждет заведомый проигрыш.
– Но ведь судья, я надеюсь, снисходительно отнесется к человеку, не имеющему денег пригласить адвоката?
– Судья постарается помочь стороне, не представившей адвоката. Английские судьи – люди ответственные. Но вы не застрахованы от многих случайностей. А вдруг судья прежде был адвокатом и сохранил профессиональные предрассудки? Вспомните, как бесцеремонно адвокаты подчас обращаются со свидетелями, как предвзяты судьи по отношению к ученым, – одним словом, ум юриста не беспристрастен. Ваше незнание судебной процедуры и юридических тонкостей приведет к замедлению слушаний. Если судья окажется раздражительным, эти задержки его раздосадуют, и тогда я вам не завидую. Я не утверждаю, что это пагубно отразится на вердикте, однако благоразумнее не нервировать судью. Наконец крайне важно предугадать и парировать все маневры противника, а вы – пожалуйста, не обижайтесь – вряд ли на это способны.
– Спасибо за разъяснения, доктор Торндайк, – мрачно усмехнулся Беллингэм, – но не вижу иного выхода из ситуации, кроме как действовать на свой страх и риск.
– Вы ошибаетесь, – тихо произнес Торндайк. – Отнеситесь к моему предложению без предубеждения. Ваше дело на редкость интересно и, как предсказывает мисс Беллингэм, наверняка попадет в учебники. Кроме того, оно связано с моей специальностью, поэтому я и слежу за ним. Изучать его изнутри куда эффективнее, чем извне. Нечего и говорить, как поднимется моя профессиональная репутация, если я доведу его до благополучного конца. Поэтому прошу вас передать его в мои руки и разрешить мне поступать по своему разумению.
С минуту мистер Беллингэм молчал, потом, бросив взгляд на дочь, неуверенно забормотал:
– Такой жест великодушия с вашей стороны, доктор Торндайк…
– Извините, – перебил профессор, – мною руководят чисто эгоистические соображения.
Годфри Беллингэм натужно засмеялся и снова посмотрел на дочь, которая, не поднимая глаз, чистила яблоко. Не получив поддержки, он спросил:
– Неужели вероятен благоприятный исход?
– Ситуация сложная, но если бы я считал ее безнадежной, то посоветовал бы вам отойти в сторонку и пустить все на самотек.