Мы слезли с дамбы, нырнули под вагоны и пошли к мысу.

Я не мог поверить тому, что вижу: русские солдаты столпились на самом кончике песчаного мыса. Я оценил их количество в сто человек. Они были безоружны. Они увидели, что мы подходим, и стали поднимать руки. Между нами оставалось тридцать метров. Волны Волги залили мне сапоги. Я заметил это, лишь когда носки и ноги промокли.

– Спроси, есть ли среди них офицеры.

Павеллек крикнул в сторону русских. От толпы отделился человек и сказал, что он офицер. Я дал ему подойти. Будучи спрошен о звании, он сказал, что он младший лейтенант, а по профессии – учитель. Ему было лет 30, и нас поразило, насколько он спокоен и сдержан. Павеллек перевел мой вопрос, есть ли здесь другие офицеры. «Четыре офицера и два комиссара вчера вечером переплыли Волгу на лодке».

Солдаты 276-го пехотного полка (вероятно, 6-я рота лейтенанта Фукса) на позиции над дамбой. Слева статуя летчика Виктора Степановича Хользунова, которую немцы видели за много дней до того, как к ней вышли. Хользунов, уроженец Сталинграда, был награжден званием Героя Советского Союза за боевые действия во время гражданской войны в Испании. Статуя пережила бои и стоит до сих пор

С помощью Павеллека я разъяснил младшему лейтенанту, что, как самый старший по званию, он отвечает за остальных пленных. Солдаты должны подходить к нам в колонне по три, а он должен их вести. Младший лейтенант поговорил со своими, они собрались и построились. Голова колонны уже начала движение, когда я заметил лежащего. Павеллек отрядил четырех последних поднять раненого.

Русские еще не дошли до первого дома за площадью, когда по нам начала стрелять артиллерия с той стороны Волги. Тем, кто стрелял, было нетрудно засечь места попаданий, потому что снаряды легли совсем рядом с колонной.

«Эти собаки стреляют по своим же товарищам!» – ругался Павеллек, и я мог лишь с ним согласиться. К счастью, никто из них не пострадал. Пленных было 124.

Оперативный отдел штаба 6-й армии: 10.40 27 сентября 1942 г.

С 00.00 28.9. 4-я ТА временно примет зону ответственности по Волге на север, до городской электростанции включительно. 71-я ПД передается ей в тактическое подчинение.

Граница между XXXXVIII танковым корпусом и LI армейским корпусом будет согласовываться штабами этих корпусов…

Штаб LI АК: 18.10 27 сентября 1942 г.

По линии фронта LI АК сломлено последнее сопротивление противника по обоим берегам Царицы, а вражеский плацдарм уничтожен…

В частности:

В 06.00 штурмовые группы 94-й ПД пробились к причальной стенке, уничтожили противника, окопавшегося за ней, достигли берега Волги и очистили его вдоль всей линии передовой.

В утренние часы 71-я ПД уничтожила артиллерийские гнезда сопротивления вдоль Волги, при этом взяв 400 пленных. До 07.00 взят берег Волги на всем протяжении фронта дивизии. Дивизия заняла оборону…

Потери на 27.9.:

94-я ПД: убитыми – 4 уоф. и рядовых;

ранеными – 2 оф., 20 уоф. и рядовых.

71-я ПД: (не представлено данных).

Трофеев и пленных на 27.9.: 896 пленных, 29 танков, 10 орудий, 106 пулеметов, 9 орудий ПТО, 60 минометов, 58 противотанковых ружей, 10 грузовиков.

Мы вздохнули свободнее. Теперь мы могли двигаться свободно, потому что непосредственный противник был устранен. Серьезное сопротивление было сломлено. Разрозненные разрывы снарядов с того берега беспокоили нас куда меньше. Я приказал компанитруппфюреру оставаться на командном пункте, пока я не вернусь с доклада батальонному командиру.

Только я успел пересечь площадь, которая так долго не пускала нас вперед, как увидел «папу Вайгерта». В сопровождении связного он шел прямо к нам. Не успел я доложить, как он воскликнул: «Поздравляю, Холль! Вы и ваши солдаты прекрасно справились с задачей. Я представлю вас к Рыцарскому кресту!»

Майор пожал мне руку и кивнул моему связному Неметцу. Он осмотрел вчерашнее поле боя. Я давал ему нужные ответы. Потом мы вместе пошли на мой командный пункт.

28–29 сентября 1942 г.

Штаб LI АК: 16.45 28 сентября 1942 г.

94-я ПД: до 05.30 267-й пехотный полк сменен частями 71-й ПД. 276-й пехотный полк возвращен под управление своей дивизии…

Два дня отдыха были днями, подаренными именно нам, пехотинцам. По контрасту с днями операции, когда в любой момент мы могли войти в контакт с неприятелем, теперь у нас были другие задачи – то, что нужно делать, чтобы окончательно не сойти с катушек. Первым делом, личная гигиена – купание или мытье, бритье, стрижка. Если получалось, мы меняли белье и чинили форму. И, что самое главное для пеших частей, мы должны были почистить орудие и пополнить запас боеприпасов. Для этого использовались умельцы из обоза – портные, сапожники, брадобреи, оружейники и т. п. Раздавались письма из дома, собирались и отправлялись письма домой. Нужно также заполнить всю отчетность, которую некогда было составлять во время боевых действий, – донесения о боевом составе, заявки и т. п. Гауптфельдфебель, «ротная мать», следил за тем, чтобы все было сделано по регламенту.

Штаб LI АК: 23.20 28 сентября 1942 г. Утром 29.9. 94-я пех. див. маршем следует в расположение XIV танкового корпуса, не считая частей, уже находящихся рядом с расположением корпуса, и без 276-го пехотного полка, который остается в составе LI армейского корпуса…

Вражеский огонь с другого берега Волги редко попадал в наш сектор. Почти не было видно вражеской авиации, не считая «ночных кофемолок». Погода тоже была к нам добра. Небо целыми днями оставалось ясным, если не считать рукотворных облаков, созданных нашим оружием. Те облака были огромными застилающими небо черно-серыми тучами. Гуще всего они были к северу от нас, где были слышны звуки битвы. В том же секторе проходили основные действия наших Люфтваффе, бросающих свои разрушительные бомбы. С расстояния в шесть километров мы видели железные балки, взлетающие в небо, как спички.

На совещании командиров рот, которое вчера провел командир батальона, нам стало абсолютно ясно, что с сегодняшним боевым составом рот мы слишком слабы, чтобы пускать нас в дело как боевые части. Это было так же очевидно и командиру, и мы всерьез надеялись, что до того, как снова пойти в дело, нам пришлют пополнение.

Я сидел под бритвой «Фигаро» нашего ротного брадобрея. Он только закончил меня стричь, когда Марек протянул мне приказ из батальона, который указывал, что полк завтра выведут и перебросят в другой сектор. Приказ по батальону включал необходимые детали о времени отбытия, порядке марша батальона, а также позициях, на которых будут расположены роты.