Освежившись, я пошел со связным Неметцем на КП батальона. Первым делом я нашел адъютанта, моего друга Иоахима Шюллера.

– Привет, Йохен!

– Сервус, Берт!

– Что там с этим «занятием нового сектора»? Ты сам слышал вчера на совещании – и знаешь из наших рапортов в полк, – как мы слабы. Ради всего святого, мы и цветочного горшка не можем захватить с той горсткой людей, что у нас осталась! Видишь ты в этом хоть какой-то смысл?

Йохен попытался меня успокоить:

– В принципе, ты прав, Берт. Мы тоже сделали серьезные рапорты в полк ровно о том же. Но нас уверили, что мы всего лишь заменим другую дивизию, которая занимает позиции в поселке Баррикады. Мы будем просто держать позиции. Никто не собирается атаковать нашими слабыми частями. Наш полк передадут на это время 24-й танковой дивизии. 389-ю пехотную дивизию отсюда выведут и поставят где-то еще.

Я был настроен скептически. Если нас выведут из нашей дивизионной структуры – в которой мы занимали значительное место, – кто побеспокоится, будем мы способны обеспечить атаку или нет, когда нас передадут другой части? Я выразил свои сомнения командиру. Он внимательно выслушал, кивнул в знак одобрения и, пристально глядя на меня, наконец сказал:

– Слушайте, Холль, не критикуйте решения начальства. Мы получили приказ и выполним его как пруссо-германские солдаты. Ясно?

Я вытянулся по стойке «смирно»:

– Так точно! Я только беспокоюсь о своих солдатах.

Он ответил с улыбкой:

– Мы все об этом беспокоимся, Холль.

После того как меня ознакомили с общей ситуацией – насколько штаб батальона мог это сделать, – я доложил, что ухожу, и вернулся в роту.

Гауптфельдфебель Михель, который уже приехал с «гуляш-пушкой», уже знал о приказе выступать. Обоз должен был выйти позже и получить от батальона место расположения где-то за нашим районом ответственности. Отвечал за это батальонный казначей Кнопп. Оттуда он заново установит связь с ротами.

– Михель, пришли завтра в роту две «пане-телеги» как можно раньше. Не хочу, чтобы наши несли с собой много ненужного. Они должны нести на себе только самое необходимое, чтобы быть готовым к любым неожиданностям; все остальное поедет с обозом.

Хорошо, что у нас были эти небольшие деревянные телеги, которые мы называли «пане-телегами». Каждую тянула пара лохматых пони. Когда они застревали, четыре-шесть сильных рук хватались за спицы, и вагон снова оказывался на дороге. Как же тяжело было в таких случаях нашей уставной ротной повозке. Они были идеальны для Центральной и Западной Европы с хорошей дорожной сетью, но на краю Восточной Европы они были бесполезны. Состояние наших отборных лошадей заметно ухудшалось, потому что мы не могли обеспечить им корма, на котором они сохраняли бы силу. Не так обстояло дело с маленькими пони польской породы – они были нетребовательны, но выносливы. У нас не было особых забот с кормом для них; кроме того, «маленьким товарищам» его нужно было меньше.

Солдаты 94-й пехотной дивизии наполняют котелки

Используя передышку в боях, солдат 94-й пехотной дивизии пишет письмо домой. На дверце грузовика ясно видна тактическая эмблема дивизии – скрещенные сабли

Вечное облако дыма, покрывавшее на востоке сталинградский горизонт

Согласно карте, расстояние – по прямой – от нашего теперешнего опорного пункта до поселка Баррикады составляло до девяти километров. Однако для того, чтобы дойти до новой зоны ответственности без угрозы с тыла, нам нужно было заложить большой крюк, что означало как минимум двадцать километров марша. Я снова изучил карту. На крайнем юге города находилась Елшанка, где мои товарищи впервые вошли в Сталинград. Сейчас мы были у устья Царицы, и нам нужно было идти в северную часть Сталинграда, к Баррикадам. Для нас, «кузнечиков», это будет чертовски трудно.

30 сентября 1942 г.

Было еще темно, когда прибыли двое ездовых с телегами. У нас было достаточно времени, и можно было спокойно собраться. Все, что мы не должны были нести на себе, грузилось на повозки. Два отделения из трех получили одну телегу, третье отделение и моя группа управления – другую. Мое особое оружие – связки гранат, русское противотанковое ружье и русский автомат – теперь будут под рукой.

Двое «хиви», Петр и Павел, были приданы каждый своей телеге. Они были счастливы остаться с нами. Что их особенно впечатлило – это такой же, как у нас, паек.

Петр сказал Павеллеку, что в Красной Армии пайки пяти разных уровней.

Я не мог этому поверить. Коммунисты, как считалось, были «армией рабочих и крестьян»!

Теперь мы были готовы к маршу, двигаясь к указанной точке рандеву в расчлененном боевом порядке, чтобы снизить риск воздушного налета. Несмотря на наш скромный боевой состав, наша группа растянулась метров на сто. Я со связными и Павеллеком был в авангарде, а унтер-офицер Роттер был в хвосте колонны. У бывшей женской тюрьмы ГПУ нас ждал Йохен, готовый нас инструктировать.

– Доброе утро, Берт!

– Доброе утро, Йохен!

– Можете продолжать марш. 5-я рота только что прошла. Лейтенант Вайнгертнер раздобыл проводника, который знает точный путь.

– Кто за нами?

– Дальше идет 6-я рота с лейтенантом Фуксом, и затем обер-фельдфебель Якобс с 8-й ротой. Мы пойдем с 8-й ротой. Когда все двинутся, командир поедет со мной в голову колонны.

– Ну, тогда увидимся.

– Да, будь осторожен.

Я поспешил обратно к роте. Какой-то момент мы шли вдоль железной дороги в северном направлении в сторону центра города. Звук боя становился громче. Темные грибы дыма вставали здесь гуще всего. Проложенный мимо железнодорожной насыпи слева от нас и развалин домов справа, наш маршрут можно было назвать движением напрямик. Идеальная мишень для налета. К счастью, в нашем секторе мы до ночи не видели самолетов противника. Мы поддерживали визуальный контакт с хвостом 5-й роты, идущей впереди, и таким образом избегали необходимости думать о том, куда идти.

Мимо проехали на мотоцикле с коляской майор Вайгерт с лейтенантом Шюллером. Навстречу нам двигались какие-то машины снабжения; они были не из 94-й дивизии. В тыл тоже шло на низкой передаче несколько грузовиков.

А это что? Перед нами колонна разбежалась направо и налево. Пулеметный и пушечный огонь ударил по нашему пути. Я заорал как можно громче: «Вражеские самолеты с фронта! В укрытие!»