— Ну, что вы? — смутился Роберт. — Скорее, наоборот. — Он на секунду задумался в поисках контраргументов для спора, и тут же продолжил: — Проблема совсем в другом. Ведь никто тогда не поверит, что это я сам писал. Специально для мужчин. Потеряется сама идея мужского любовного романа, как нового направления в литературе.

Анна с любопытством следила за метаморфозами на его лице, за факельными всполохами в его глазах. Он так забавно и так серьезно ко всему отнесся, что ей пришлось прервать свой психологический эксперимент. Как известно, авторы, как и женщины, не любят шутки на свой счет. И, тем более, весьма болезненно и трепетно относятся к собственным идеям, как матери к своим детям. Она решила, что пора и ей сказать что-то в свою защиту.

— Извините, Роберт, но вы меня не так поняли. Я просто пошутила. Я не собираюсь красоваться рядом с вами на обложке книги.

У нее тут же вполне отчетливо промелькнула мысль о том, что она была бы совсем не против, увидеть себя на обложке в «сольном исполнении». И даже подсознательно вдруг почувствовала, что так и будет. Как будто на какую-то секунду пелена времени перед глазами разверзлась, и она увидела свое сияющее будущее в образовавшемся пространстве. Даже зажмурила глаза, как будто ослепленные блеском литературных лучей. Но мимолетное видение тут же исчезло, уступая место приморскому пейзажу перед глазами, с крепким и симпатичным мужчиной напротив, настороженно ожидающим продолжения ее слов.

— Для меня лучшей наградой в нашем «литературном тандеме» будет сознание того, что я стану первой читательницей мужского любовного романа. Первой приобщенной к волнующему миру нового направления в литературе. Надеюсь, Роберт, вы не откажетесь подарить мне свой автограф на первом авторском экземпляре?

Весь последующий день, начавшийся с пробежки по пляжу, для обоих был очень насыщенным. Практически, так или иначе, они были постоянно связаны друг с другом. После утренней разминки Анна и Роберт встретились в ресторане за завтраком, но, как будто сговорившись, старательно избегали любого упоминания о литературном сотрудничестве. Обоим нужно было время для того, чтобы спокойно обдумать сложившуюся ситуацию и определить свое место в ней. А темы для беседы нашлись другие и гораздо более интересные для нее. Например, общение с морем и курортные развлечения.

Сошлись на том, что лучше всего начать совместный отдых с катаний на водных лыжах, затем перейти к парению в небесах, над морем, на параплане. Некоторый опыт в обеих сферах у Анны уже имелся, так что удалось избежать пребывания в образе беспомощной девочки-дилетантки, что ей обычно не нравилось при общении с мужчинами. Особенно такими впечатляющими. А потом решили, если останется настроение, желание и время, заняться подготовкой к плаванию под водой с аквалангом. Размах замыслов потрясал своей широтой, но вмешалась природа. После бессонной творческой ночи, водных лыж и обильного ланча даже могучий организм Роберта не выдержал и взмолился о пощаде. Он сдался и остался у себя в номере, на мягком ложе в объятиях Морфея.

Правда, успел все же перед этим передать свою рукопись Анне дрожащими от волнения руками, стоя у раскрытых дверей ее номера и робко заглядывая в глаза. Пояснил, что это только начало работы, как бы ее скелет, далекий от того, чтобы одеться плотью. Но первая половина более или менее уже прорисована. Роберт не выдержал напряжения и попросил ее о снисхождении к первым литературным опытам. Затем отчаянным усилием выпрямил спину и гордо удалился, запоздало пытаясь продемонстрировать хотя бы в «тыловом» ракурсе авторскую уверенность в себе перед глазами первой читательницы. К сожалению, как он уже успел понять, не только очаровательной, но и въедливой, с острым, как бритва, языком.

Приняв на руки «драгоценную» рукопись, Анна не стала торопиться с ее ознакомлением. Старая привычка детства — не спешить с десертом. А литературное творение Роберта в ее сознании на нечто большее, чем оригинальное завершение обеда, пока не тянуло. Тем более, что сюжет произведения в целом, после его беглого пересказа, был известен. Она разделась до трусиков и с наслаждением вытянулась на кровати. Потом взяла с тумбочки исписанный беглым почерком довольно объемистый блокнот и машинально, не задумываясь, перелистала страницы, как бы прикидывая объем предстоящей работы.

Как ни странно, почерк был достаточно разборчивым, несмотря на явную торопливость руки, едва успевающей бежать пером по страницам вслед за мыслями. Да и помарок было не так уж много. Хоть в этом немного повезло. Утешив себя этой мыслью, Анна вернулась к началу. Как ни оттягивай время, но придется приступать, раз уж пообещала. Надеть на себя литературное ярмо, превратиться в маленькую и безымянную скаковую литературную лошадку. В нечто вроде дрессированного циркового пони или обезьянки на цепочке в плиссированной юбочке. Правда, Роберт пообещал, что напишет ей на первой же странице прекрасное посвящение. Однако фотографию на обложке это не заменит, даже с учетом того, что она станет прообразом главной героини и ее стилизованное изображение появится рядом с главным героем, в котором также можно будет угадать черты автора.

Мысленно она представила, как какой-нибудь непризнанный гений-художник, с тонким и юным, но серьезным и вдумчивым лицом, поросшим редкой клочковатой бородкой, в потертых джинсах и растянутом свитере, пытливо всматривается в фотографии прообразов героев романа, разбросанные веером по столу, пытаясь представить соответствующий антураж для рисунка. Скорее всего, фоном будет море, песок и пальмы.

А на этом фоне двое влюбленных. ОН и ОНА. Интересно, в каком виде она предстанет перед глазами читателей? Насколько фривольном?

Невольно Анна отодвинула рукопись в сторону и бросила взгляд на собственное тело. Да, легко можно было бы представить себя изображенной рядом с мистером Чествиком. Например, в легком купальном халатике или накидке, развеваемой ветром пустыни, обнажая ее золотистую кожу и прекрасные, чарующие формы тела. Они идут рядом, босиком, прямо по кромке воды, держась за руки. Оба лица будут освещаться радостной улыбкой, как бы открыто демонстрируя читателю счастье обретенной любви. Или, может быть, художник решит запечатлеть их в момент поцелуя? Крепкие мужские ладони будут лежать на ее талии, притягивая к себе. Она почувствует, как возбужденные соски упираются в крепкую, мускулистую грудь, а его ладони смещаются к ней на бедра…

Черт, это уже лишнее, тут же одернула себя Анна, чувствуя, как ее грудь и в самом деле непроизвольно начала набухать под воздействием воображения. И пушистый золотистый треугольник внизу, слегка просвечивающий сквозь розовый шелк трусиков, болезненно напомнил о своем существовании и нескромных желаниях. Нет, так нельзя. Этот мужчина действует на нее слишком быстро и сильно, чтобы позволять вырваться из-под контроля своим фантазиям. Воображение может завести ее слишком далеко перед предстоящим вечерним свиданием, создаст совершенно ненужный и опасный настрой. Лучше срочно заняться делом, а то придется бежать под холодный душ или засовывать голову в холодильник.

И она опять потянулась за опусом. Начнем, как и положено, с самого начала. Заголовок «Возвращение в седло». Угу, любопытно, но непонятно. Чего-то про лошадей и седоков. Пролог. Должен быть, но пока еще только обозначен, к тому же без основного текста тоже не совсем понятен. Ладно, пойдем дальше. Глава первая. Хм, весьма резвый старт. Довольно забавная и трогательная смесь драматизма и мужской клоунады. Видимо, по замыслу автора, уже после второй страницы мужские глаза начнут увлажняться, а на четвертой странице слезы должны литься ручьем. Женщинам-читательницам, скорее всего, придется скрывать торжествующую, злорадную улыбку. Мол, так вам, самцам, и надо. Что заслужили, то и получили.