– Конечно, мне это интересно. – Его голос был по-прежнему довольно грубым: у него был длинный день, он чертовски устал. – Особенно если ты собираешься делать ультразвук. Тебе стоило сказать мне об этом.

– Я не знала про УЗИ. Это была просто плановая проверка, но, когда я сказала о своем ужасном токсикозе, доктор решила убедиться, не ношу ли я близнецов.

– Значит, это правда? – прошептал он, и его рука невольно скользнула на живот Алекс, словно он хотел удостовериться, что там бьются целых два сердца, а не одно.

Алекс накрыла ладонью его руку, и их взгляды встретились. Он не просто прикасался к детям, он прикасался к ней. Алекс словно воспарила, ей казалось, что на всей земле существуют только они с Филиппом.

– Правда, я сама видела, – пробормотала она, глядя на него ясными лучистыми глазами. – Ой, у меня же есть снимок УЗИ.

Алекс аккуратно высвободилась и подошла к своему столу, порылась в ящике и извлекла из него несколько маленьких бумажек. Алекс протянула их Филиппу, и он взглянул на черно-белые снимки: два светлых пятнышка, окруженные темнотой. Его дети. Их дети.

В глазах у Филиппа защипало так сильно, что он опасался, что может пустить слезу. Почему никто не предупредил его о том, что момент, когда он впервые увидит своих детей, будет таким волнительным? Да и как можно быть к этому готовым? Сердце переполнилось эмоциями, пульс участился, он испытывал благоговейный страх.

– Удивительно, правда? – тихо проговорила Алекс, и Филипп воспринял ее реплику как риторический вопрос. – Я хотела бы, чтобы ты был там, видел, как они двигаются.

– Я тоже, – с трудом выговорил Филипп. – В следующий раз я хочу быть рядом с тобой. Я хочу заранее знать обо всех твоих встречах с врачом.

– Хорошо. Я рада, что ты хочешь принимать в этом участие. Я думала… – Она замолчала и прикусила губу. – Ну, когда ты уехал в воскресенье, у меня создалось впечатление, что мы не должны делиться своими мыслями друг с другом. Я что-то говорила, но ты выглядел таким… отстраненным. Мне показалось, ты избегаешь меня.

Она все поняла правильно. Его попытки дистанцироваться имели такой успех, что он пропустил очень важный шаг в беременности Алекс из-за собственной твердолобости. Кулаки его невольно сжались, и он услышал шелест бумаги. Филипп осторожно положил на стол снимки, чтобы не помять их.

– Мне очень жаль, что ты так подумала. Я не собирался избегать тебя.

Конечно, он покривил душой, но какое это сейчас имело значение? Либо они будут партнерами и друзьями, либо в их браке вообще нет никакого смысла. Он хотел, чтобы Алекс доверяла ему, делилась с ним своими мыслями и чувствами. Он хотел знать не только о беременности, но и о том, что происходит с ней самой. Ему нужно придумать новый план отношений, иначе они оба будут несчастными.

– Тебе, наверное, трудно будет вырваться из Вашингтона, чтобы ходить со мной к врачу, – вполне логично предположила она.

Да, это будет трудно, но сейчас это не имело значения. Ему была невыносима мысль, что он пропустит еще хоть минуту беременности жены. Жены, по которой он ужасно скучал.

– Я улажу этот вопрос. А теперь давай поговорим о том, почему ты все еще на работе в этот час? – Филиппу удалось довольно плавно сменить тему разговора. Собственно, именно с этого он и собирался начать, но Алекс полностью обезоружила его своей улыбкой.

– Я не думала, что ты подловишь меня на этом, – огорчилась она.

– Так значит, ты признаешь, что работаешь слишком много для женщины в твоем положении?

Филипп мягко улыбнулся. Это будет разумный разговор о том, что должна и чего не должна делать женщина, ожидающая близнецов.

– Что? Нет! – Алекс упрямо покачала головой. – В каком таком положении, Филипп? Я беременна, а не смертельно больна.

– Тогда почему ты выглядишь виноватой?

– Потому что… – Она отвернулась и снова прикусила губу: очевидный признак того, что она хотела о чем-то умолчать. – Я не хотела идти домой.

– Тебе не нравится дом? У тебя бессонница? В чем причина? Ты можешь мне все рассказать.

Алекс колебалась, она понимала, что была неправа. Она должна была сейчас находиться дома и позволять Филиппу исполнять любой ее каприз. Ну почему все так сложно?

– Дом такой пустой, – призналась она. – Мне не нравится находиться там одной.

– Ты не одна, – отмахнулся Филипп. – В доме полно прислуги…

– Там нет тебя, Филипп! Мне не нравится быть в этом доме без тебя! Я работаю до десяти вечера, чтобы приехать домой и рухнуть в постель. Я слишком устаю, чтобы думать о том, как ты уехал в воскресенье, едва процедив вежливые слова прощания. Я скучаю по тебе. Скучаю по нашим отношениям, которые были до всего этого. Почему беременность разделяет нас вместо того, чтобы объединять?

Одинокая слеза скатилась по ее щеке, и желудок Филиппа сковал спазм. Эмоциональная дистанция, которую он создал, совершенно не помогала. Она работает допоздна, потому что он не относится к ней ни как к своей жене, ни как к матери их будущих детей. Это его вина, и ему нужно все исправить прежде, чем их брак рухнет.

Сейчас, в свете этих откровений, ему не так страшно было признаться самому себе, что он хотел быть с Алекс. Искусственно созданная им отчужденность не помогала: он все еще думал о ней, все еще хотел ее.

Этот план провалился, значит, ему нужен новый: сделать так, чтобы Алекс была рада, что вышла за него замуж. Нужно вернуться к тому, что было между ними, прежде чем Алекс забеременела. Быть настоящими друзьями и партнерами. Филипп надеялся, что новый план будет удачным и больше он не пропустит такие важные события, как ультразвук. Единственное, в чем он пока не разобрался: как ему быть ближе к Алекс и одновременно сохранять свою преданность памяти Джины.

Но и с этим он разберется. Так или иначе.

Первое, что сделал Филипп, когда они приехали домой, набрал для Алекс ванну. Второе – настоял, чтобы она понежилась в теплой пенной воде, пока он принесет ей чай и крекеры.

После эмоционального срыва в своем кабинете Алекс ожидала, что Филипп немедленно улетит обратно в Вашингтон. У них ненастоящий брак, их супружество основано на правилах. Алекс это понимала, она добровольно подписалась на это. Алекс скучала по Филиппу, хотя она знала, что нельзя этого допускать, это было слишком рискованно, но пути назад не было – она не могла жить, держа Филиппа на расстоянии вытянутой руки. Она до сих пор трепетала после его внезапного появления и их искренних объятий.

И все же Филипп не уехал. Он здесь, дома, и, кажется, не собирается бежать без оглядки. Может быть, это означает, что что-то в их отношениях изменится? Но как?

Алекс опустилась в огромную овальную ванну и постаралась расслабиться, насколько это было возможно в данных обстоятельствах. Ванная комната могла стать ее любимым местом в доме. Сама ванна находилась на возвышении, и с двух сторон ее окружали окна, выходящие на цветущий сад. Ночью садовые фонари подсвечивали ванную розоватым светом. Дневные тревоги постепенно отпускали уставшую Алекс.