Вместо четырех пар, которые когда-то в складчину купили ферму, теперь уже было девять, причем в основном их число росло за счет разводов.

— Вы только посмотрите, какая киска к нам приблудилась, — съязвила Маргарет Мардик, когда Джулия вошла в дом через кухонную дверь. — Очень мило с твоей стороны заглянуть к нам на огонек.

Джулия лучезарно улыбнулась мачехе. К счастью, она умела платить жене отца ее же монетой.

— Мама уже приехала? — спросила она, сразу поставив Маргарет на место.

Миссис Мардик усмехнулась в ответ.

— Еще одна дамочка, которая считает, что Рождество — просто лишняя досадная вечеринка, нарушающая распорядок ее деловой жизни. Нет, Джулия, твоя мать еще не приехала. Может быть, она теперь на дипломатическом рождественском рауте, а может, маникюр себе делает. А может быть, нового мужика по дороге встретила и отправилась с ним пообедать в придорожный мотель. Кто знает, может быть, ей вообще приехать будет недосуг?

— Она занятая женщина, — напомнила Джулия, — и дела у нее, как я слышала, идут отлично.

Мачеха резко осеклась. По мнению Джулии, она была тощая как щепка и ее волосы мышиного цвета никакая прическа не могла привести в порядок. Но нокаута не получилось.

— Заключить рабский договор с государством, моя дорогая, еще не значит работать. К этому можно относиться и как к долгосрочному оплаченному отпуску.

— А у тебя как дела? — вместо обороны Джулия продолжала наступать. — Работу уже нашла? Или все еще ищешь?

Мачеха ослепительно улыбнулась, и Джулия подумала, что ее атака захлебывается, однако оказалось, что улыбкой прикрывался блеф:

— Милая моя, мне вполне хватает работы над собой. Настроение у меня отличное, характер прекрасный, я полна оптимизма. Кто-нибудь ухватится за меня обеими руками.

— Надеюсь, и с оргазмами у тебя все в порядке, — негромко произнесла Джулия и быстро пошла через большую гостиную, чтобы не дать Маргарет возможности ответить. По дороге она стянула с плеч рюкзачок.

— Я слышала, девочка, что ты сказала! — донесся ей вдогонку пронзительный вопль. — Таких выражений в этом доме мы терпеть не намерены. Если ты слиняла в университет, это не дает тебе права быть такой вульгарной.

— Оргазм — вполне нормальное слово. Его можно найти в любом словаре.

— Слова такого рода можно найти и в других местах, не только в словарях. И я отлично знаю, что это за места!

— Ладно, отвяжись! — Джулия поднималась по лестнице. — Сегодня Рождество, а в Рождество мне не хочется тебя убивать. Кто-то прошлой ночью уже прикончил этого несчастного беднягу Санта-Клауса. Ты об этом слышала? Хватит с нас насилия.

Маргарет Мардик стояла у лестницы и смотрела вверх, пока Джулия не вошла в комнату.

— Я же говорила, что так и случится, — сказала она, ни к кому не обращаясь.

Несколько минут Джулия лежала на кровати — ей хотелось расслабиться и побыть в покое в своей комнате. «Этот дурдом — еще цветочки. Вот когда все соберутся, тогда здесь просто светопреставление начнется», — подумала она. Девушка специально затягивала приезд до последнего момента и долго задерживаться тут не собиралась. Она чувствовала себя измотанной и беспредельно одинокой, опустошенной и совсем не такой замечательной, какой себя здесь представляла. Как это ни забавно, она скучала по Селвину Норрису, ей не хватало его внимания, недоставало потребности постоянно отражать напор его интеллекта. «Этот визит станет самым ужасным». Ей надо было как-то совладать со злостью и раздражением, суметь удержать себя в руках до маминого приезда. А потом, если повезет, все само собой как-нибудь рассосется.

Джулия очень надеялась, что мама скоро приедет. Надеялась она и на то, что мама приедет без иногда присущих ее настроению завихрений.

«Веселого Рождества, — пожелала она себе. — Добро пожаловать домой, котенок Джулия».

Войдя вслед за мужем в небольшую квартирку, где в гардеробе нашли подвешенного на крюке Санта-Клауса, Сандра слегка оробела. Санк-Марс двигался по комнате неспешно, сосредоточенно, внимательно вглядываясь в каждую мелочь. У нее мелькнула мысль о том, что он пытается услышать отзвуки криков жертвы или эхо слов убийцы. Может быть, у него был дар вычислять преступников, опираясь лишь на интуицию? Эмиль был старше ее на восемнадцать лет, и порой она ощущала эту разницу. Особенно этот разрыв проявлялся в конце дня, когда после стопки виски Эмиль начинал запинаться, и, бывало, после ужина засыпал прямо в кресле. Впервые их сблизили лошади. Они вели тогда переговоры об их покупке, и ее поразила неоспоримая убедительность его доводов. Он с невероятной скоростью в мельчайших деталях перечислял все достоинства и недостатки животных и, благодаря глубочайшим познаниям в этой области, умел перехватить инициативу в любой сделке. Тогда это ее буквально потрясло. И теперь в этой комнате, где произошло жуткое преступление, она снова наблюдала его выгнутую бровь, пристальный взгляд, который он, не меняя положения головы, переводил с одного интересовавшего его предмета на другой. Она видела, как время от времени он легонько постукивал себя за ухом, как бы показывая, что решение загадки витает в воздухе где-то совсем рядом.

Она смотрела, как он низко наклоняется у белой стены, как привстает на цыпочки, чтобы внимательно рассмотреть покрытую небольшим слоем пыли верхнюю панель холодильника. При этом, казалось, Санк-Марс даже затаил дыхание. Он много времени провел в комнате, одновременно служившей гостиной и спальней, недолго пробыл на кухне и даже не заглянул в ванную. Казалось, его больше интересовало само помещение, чем гардероб, в котором подвесили парнишку, или простой, темный, сбитый из сосновых досок стол, стоявший в центре помещения. Он даже взобрался на него, чтобы осмотреть верхнюю часть гардероба и свисавший с потолка светильник.

— Ну, вот и все, — в конце концов проговорил он. — Теперь мы можем идти.

— Эмиль, — все это время она стояла в задумчивости, облокотившись о стену у самого входа, — расскажи мне, что ты здесь рассматривал. — И тихонько добавила: — Пожалуйста.

Ее супруг был человеком сдержанным и немногословным. В пору бурных ухаживаний их расцветавшей любви ей никогда не бывало с ним скучно, но брак оказался для них двоих непростым союзом. С каждым днем в ней крепло ощущение, что он от нее отдаляется, что замкнутость его натуры все больше их разделяет.

Эмиль Санк-Марс еще раз оглядел комнату. На какое-то время он погрузился в раздумья, как будто выражение мыслей вслух могло принизить их значение и замутить их ясность.

— Мебель отсюда была вывезена, — сказал он, — а на кухне оставили только холодильник и плиту. Здесь на полу кое-где видны более светлые места, следы, оставшиеся от стоявших вещей. Тут стояла кровать, там — комод. По тому, как расположен этот небольшой квадрат, можно сделать вывод, что на этом месте стояла тумбочка с телевизором, развернутым к дивану. Кабеля здесь не было. А здесь, видишь, ряд небольших пятен? Они от кирпичей, на которых стояли книжные полки. Кто-то отсюда все вывез, оставив только шкаф и стол, которые, видимо, были для чего-то нужны.