Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Скоро, — ответил я.
Я не преувеличивал. Мне не терпелось покинуть это место. Без Маккейл оно уже не являлось моим домом. И привязанности к нему я ощущал не больше, чем, например, к публичной библиотеке. Теперь, когда у меня официально отобрали права на дом, настало время уходить. Единственный вопрос: куда?
«Я уверен: вопреки всевозможным цепям, которыми мы себя сковываем, в человеческой душе всегда остается первозданный уголок, жаждущий свободно бродить по свету. Доказательство того мы находим в походах австралийских аборигенов, в „пути духа“ американских индейцев. Мы улавливаем это в нашей музыке и литературе, от Торо до Стейнбека и Керуака. Каждое поколение считает, что оно первым испытало тягу к странствиям. Но в их тяге нет ничего нового. И до них люди мечтали пуститься в путь. В глубине наших сердец мы все бродяги».
Из дневника Алана Кристофферсона
Эта мысль мелькнула у меня в тот момент, когда я смотрел на отъезжающий серебристый «Ауди» мистера Макбрайда. Но банковский служащий тут ни при чем. Мимо меня проходил мистер Юргенсон — старик, живущий через три дома от меня. Он был в ярко-голубой куртке и соломенной шляпе. Шел, опираясь на трость. Старик страдал болезнью Паркинсона, у него заметно тряслись руки. Даже не знаю, почему вид мистера Юргенсона подсказал мне грандиозную идею. Кто знает, как вообще возникают идеи? Но мне вдруг стало ясно, что я должен сделать. Уйти как можно дальше от здешних мест. Вероятно, это было единственным занятием, оставшимся в моей жизни.
Впоследствии, вспоминая тот день, я понимал, что мысль о далеком путешествии на своих двоих уже забредала в мою голову. В пятнадцать лет я прочитал книгу о парне, прошедшем пешком всю Америку. С тех пор я тайно мечтал повторить его путешествие. В буквальном смысле слова.
Вряд ли я был одинок в своих мечтах. Я уверен, что вопреки всевозможным цепям, которыми мы себя сковываем, в человеческой душе всегда остается первозданный уголок, жаждущий свободно бродить по свету. Доказательство мы находим в походах австралийских аборигенов, в «пути духа» американских индейцев. Мы осторожно засовываем голову в нашу собственную культуру, ища доказательства в литературе и музыке. От Торо до Стейнбека и Керуака, каждое поколение убеждено, что они первыми испытали такую потребность.
Нет, в их мечтаниях нет ничего нового. Каждое поколение испытывало тягу к странствиям. В глубине наших сердец мы все бродяги.
Наверное, не все. Когда я рассказал Маккейл о своем тайном желании, она не воспылала энтузиазмом.
— Ходить пешком не по мне. Я предпочту летать.
— Но тогда ты все пропустишь, — возразил я.
— Я пропущу лишь монотонность.
— Ты быстро покроешь расстояние между двумя точками, но не увидишь настоящей Америки. Маленьких городишек с диковинными названиями вроде Чикен-Грисл[10]или Бивердейл.[11]
— Вот-вот, — подхватила жена. — Это и есть монотонность.
Я не отступал.
— Ты хочешь сказать, что тебя никогда не охватывало желание собрать рюкзак и двинуться куда глаза глядят?
— Никогда. А ты цепляешься за свою мечту как чокнутый.
Мне на ум пришла фраза одного из моих любимых комиков Стивена Райта: «Пешком можно добраться куда угодно — было бы время».
Время — единственное, что у меня осталось, и его у меня было предостаточно. Я достал из шкафа дорожный атлас, отнес на кухонный стол и открыл общую карту Соединенных Штатов. Окинув ее взглядом, стал шарить по ящикам буфета в поисках веревочки. Веревочек не оказалось, зато я нашел пачку шнурков для ботинок. Я вскрыл пачку и вытащил самый длинный шнурок. Один его конец, зажатый в пластиковый фестон, я приложил к точке, обозначавший город Бельвью. Затем протянул шнурок к противоположному концу карты, к Восточному побережью. Там я стал искать самую дальнюю точку, достижимую пешком. Ки-Уэст, штат Флорида. Это была самая дальняя точка, если считать от места, где я сейчас находился. Вот туда я и отправлюсь.
Через час я позвонил Фалине. Она обрадовалась, услышав мой голос.
— Как ты? Все нормально?
— Да. Прости, что не перезвонил тебе вчера.
— Я понимаю. Просто я очень волновалась.
— Я хочу тебя попросить об одной услуге.
— Проси о чем хочешь.
— Это довольно крупная услуга. Мне нужно, чтобы ты… ликвидировала агентство. Продай все, что можно: мебель, компьютеры. Воспользуйся «E-bay» или «Крейгслистом». Я тебе напишу номер банковского счета, куда ты переведешь деньги.
— А что делать с твоими личными вещами?
— Возьми себе то, что понравится. Остальное выброси.
— А твои награды?
Награды. Мои золотые идолы.
— Их тоже выброси.
— Как?
— Так. Да, остаются еще вещи у меня дома. Мебель.
— Но мебель-то тебе нужна.
— Уже нет. За просрочку платежей банк отобрал у меня дом, и его выставили на аукцион.
Фалина застонала в трубку.
— Тут одной мебели больше чем на сотню тысяч долларов. Плюс прочее барахло. Это тоже выставь на какой-нибудь аукцион.
— У моей тетки есть оптовый мебельный магазин, — сказала Фалина. — Оттуда пришлют фургон и все вывезут.
— Замечательно. Инвалидную машину, пожалуйста, верни лизинговой компании. И вот еще… — Я сделал паузу. — Нужно куда-то пристроить Синнамон.
Синнамон была любимой лошадью Маккейл. Она-то и угробила хозяйку.
— Поищи какую-нибудь частную конюшню. Лошадь породистая. Кому-нибудь понравится.
— Хорошо.
— Половину вырученных денег оставь себе, а другую положи на мой счет.
— Куда ты отправляешься?
— Решил прогуляться.
Вероятно, мой ответ ее озадачил.
— Далеко?
— До Ки-Уэста.
Фалина замолчала. Наверное, пыталась понять, пошутил я или нет.
— То есть во Флориду? — уточнила она.
— Да.
— Ты собрался идти пешком до Ки-Уэста. Зачем? — удивилась Фалина.
— Это самая удаленная точка, куда я отсюда могу дойти пешком.
— Значит, ты не шутишь, — печально вздохнула она. — И когда ты уходишь?
— Сегодня же. Как только соберу все необходимое.
— Мне нужно увидеться с тобой. Я буду через сорок пять минут. До этого не уходи. Обещай мне.
— Я дождусь тебя.