— А не слетать ли вам мухой в Париж? — спросил Юрист. — Там парочка клиентов хочет открыть компанию.

Я не колебалась ни секунды.

Довольно скоро деловые поездки в Париж стали регулярными, а работа заняла верхнюю строчку в списке жизненных приоритетов. Я была счастлива. В «Соун-Хаус» я появлялась все реже и сразу же исчезала в нашей квартирке, дожидаясь возвращения мужа. С Эриком и Хельгой почти не сталкивалась и потому особенно удивилась, когда однажды вечером заведующий пансионом возник у меня на пороге.

— Только что сообщили, что ваш муж сегодня не вернется. Сильный туман. Рейс задерживают, — сказал Эрик, скверно изображая сочувствие.

Два-три раза в год Учитель возил группу ребят во Францию на спортивные мероприятия. Тем вечером он обещал вернуться, чтобы отпустить Эрика и Хельгу на званый ужин у главы пансиона — престижнейшее мероприятие учебного года. Однако Учитель неожиданно застрял в аэропорту, Экономка, по своему обыкновению, испарилась — и Эрик с Хельгой рисковали лишиться развлечения, если быстренько не найдут замену моему мужу.

— Вы сегодня… дома? — начал Эрик, словно канатоходец, делающий пробный шаг.

— Дома.

— Мы были бы крайне признательны… (Вторую ногу на канат, балансирует над пропастью.) Признательны, если бы вы сегодня подежурили вместо мужа.

— Ладно, — сказала я, великодушно закрывая глаза на его лицемерие и взваливая на свои плечи ответственность за семьдесят мальчишек.

— Разумеется, им незачем сообщать, что кроме вас в пансионе никто не дежурит. И пожалуй, можно обойтись без обхода спален, — через плечо крикнул Эрик, уже семеня по коридору.

Младшие желали смотреть телешоу, заканчивающееся после официального отбоя, а старшие отпросились на вечеринку, с обещанием к полуночи вернуться. В девять часов я решила, что с проблемами покончено, как вдруг раздался стук, дверь открылась и вошел Староста. Я думала, он ушел с остальными на вечеринку, и от неожиданности не справилась с волнением; сердце ухнуло на дно желудка.

— Отпроситься можно? — спросил он.

— Куда собрался? — поинтересовалась я как можно безразличнее.

— В «Тратторию». У приятеля день рождения.

— Давно мечтаю сходить в этот ресторан.

— Я вас свожу, — пообещал он и добавил как нечто само собой разумеющееся: — Я задержусь до часу, ладно?

Протягивая ему листок увольнительной, я отметила и белизну свежевыглаженной рубашки, и небрежную элегантность «тертых» джинсов, едва державшихся на бедрах. Передо мной стоял юный мужчина, широкоплечий и длинноногий, с узкими бедрами, подчеркнутыми ремнем из Аргентины, куда Староста ездил играть в поло.

Ни один педагог не стал бы до часу ночи дожидаться ученика. Я дождалась, свернувшись на пуфике перед телевизором. За пять минут до назначенного времени дверь приоткрылась и голос Старосты произнес:

— Я вернулся.

— Отлично, спасибо. Спокойной ночи.

Я не хотела ни видеть его, ни слышать о том, как он развлекался, но в коридоре раздались шаги, и Староста замер на пороге, словно прикидывая, что делать дальше.

— Обожаю этот фильм. Можно посмотреть?

Он опустился прямо на пол, опираясь на пуф, — так близко, что у меня сердце заколотилось с удвоенной силой. К счастью, свет я не включала, так что Староста не мог увидеть волнения на моем лице. Сам же он был совершенно спокоен, сидел расслабленный, обхватив руками колени и сцепив ладони.

— Такая девушка не должна оставаться одна в субботний вечер, — сказал он.

Повернув голову, я поймала его взгляд.

— Я уже привыкла к положению спортивной вдовы.

— Вы для этого слишком молоды.

— Иногда я чувствую себя гораздо старше своих двадцати. — Мне захотелось открыть ему свой настоящий возраст; захотелось поделиться секретом.

— У меня были подруги и старше. — Подтекст его признания повис между нами, словно спелый фрукт на ветке.

— Я замужем. — Надеюсь, мне удалось изобразить смирение.

— Странно, что он выбрал такую девушку, как вы. Я его знаю десять лет, в детстве считал его классным. Только он скучный. А вы — нет.

Невыносимо. Невыносимо, что этот мальчик понимал меня так, как собственному мужу не удавалось. Я не имела права раскрыться еще больше или позволить ему ощутить, насколько я близка к падению. Безопасным было лишь одно решение — отправиться по кроватям поодиночке. Что я и сделала: поднялась и, не прощаясь, оставила его в мутном свете телевизионного экрана. И ключ в двери спальни повернула. На всякий случай.

* * *

Жизнь в «Соун-Хаус» была так скучна, присутствие Старосты так мучительно, а мой муж так равнодушен, что я радовалась каждой поездке в Париж. Поскольку количество французских клиентов росло, я бывала в их столице минимум дважды в месяц и планировала дни так, чтобы хватало времени на осмотр города. Я ходила по музеям, книжным лавкам, заглядывала в мое любимое «Café de Flore»: мне казалось, что Сэмюэл Бекетт все еще живет за углом и в любую минуту может присесть за соседний столик. На остров я всегда летела самым поздним рейсом и до «Соун-Хаус» добиралась в полночь, чтобы вопреки всем запретам, цокая каблучками и помахивая портфелем, пройтись по коридорам в отсеке для старших. Свет в спальнях давно был потушен, все в постелях, так что моя бесцеремонность ничем не грозила, пока однажды ночью, завернув за угол, я не налетела на Старосту.

— Ты что здесь делаешь? — шепотом завопила я.

— Услышал, как подъехала ваша машина…

По стенам коридора заплясал луч фонаря.

— Этто кто сдесь?

Хельга!

Староста толкнул меня к двери своей комнаты.

— Этто кто сдесь?

Пятно света приближалось.

Вылазка в коридоры старших была скверной штукой, но ничто в сравнении с тайным свиданием в темном углу. Староста безмолвно кивнул на дверь своей комнаты, повернул ручку, и мы как мыши юркнули внутрь. Хельга была совсем рядом; у меня едва сердце не остановилось, когда, посветив фонариком под дверь, она просвистела тяжеловесным шепотом:

— Сдесь кто-то есть?

Я до боли зажмурила глаза, а Староста, сорвав рубашку, нырнул в постель и протянул сонно:

— Что случилось?

Мечтая впечататься в стену, я перестала дышать и только молилась, когда Хельга медленно приоткрыла дверь. Она направила луч на совершенно невинное лицо парня, и тот сощурился, словно вырванный из глубокого сна.

— Исфини, что распутила. — Она спешно закрыла дверь.

А я сползла по стене на пол, ослабев от облегчения. Староста выбрался из постели, опустился на корточки рядом со мной, и мы беззвучно хихикали до изнеможения — пока до меня не дошло, что я нахожусь в одной комнате с полуобнаженным мужчиной.