Обе в этот момент украдкой посмотрели на Лахлана, который тихонько что-то насвистывал, словно не слышал ни слова из того, что они говорили. Как всегда, его присутствие нервировало Кимберли. А сегодня, в черном фраке, он к тому же был просто непристойно хорош собой.

Она пыталась сосредоточиться на джентльменах, с которыми ее знакомили, но это казалось почти невозможным, когда в той же бальной зале присутствовал Лахлан Макгрегор. А еще она была разочарована. Почему-то она ждала, что он пригласит ее на танец, но он этого не сделал — танцевал только с Меган или не танцевал вовсе.

— Еще я познакомилась с Говардом Кэнстоном, — сказала Кимберли. — Он показался мне довольно интересным.

Меган невольно нахмурилась. К несчастью, против Кэнстона она вообще ничего сказать не могла. Это был энергичный, обаятельный молодой человек, регулярно принимавший участие в работе Палаты лордов, где занял место тяжелобольного отца. Его семья была богатой, владела недвижимостью в Лондоне. С их именем никогда не были связаны скандалы или сплетни. После смерти отца Говард унаследует титул маркиза — а по слухам, это произойдет совсем скоро.

Да, виконт Кэнстон был одним из самых завидных женихов Лондона, идеально подходящим для любой молодой мисс, включая Кимберли. К тому же очень недурен собой — если вам по вкусу златовласые адонисы.

Меган очень хотелось сказать об этом типе что-нибудь неприятное — потому что, по ее мнению, Кимберли идеально подошел бы Лахлан. Но справедливость требовала, чтобы она по крайней мере пригласила Кэнстона на ближайшие несколько недель в Шерринг-Кросс, да и лорда Кента надо пригласить. Если уж на то пошло, нужно сказать Маргарет, чтобы она пригласила каких-нибудь молодых девиц для Лахлана.

Меган тихо вздохнула. Порой ужасно трудно поступать так, как требует справедливость! Сейчас был именно такой случай. Она нехотя выдавила из себя:

— Говард будет прекрасным мужем. Кто-нибудь еще?

Неудивительно, что Кимберли назвала еще три имени. В конце концов девушка приехала, чтобы выйти замуж, и, похоже, не намерена была тратить время только на развлечения.

Однако Меган удивлялась, почему, находясь по соседству с таким образцом мужественности, Кимберли нисколько не заинтересовалась Лахланом.

А если заинтересовалась, но скрывала это, значит, она хорошо умеет хранить тайны.

Но, как бы Меган ни хотелось, такой вопрос сейчас задавать было не время — рядом стоял Лахлан, почти не скрывающий своего интереса к их разговору.

Двери, ведущие на балкон из залы, распахнулись, и в проеме возникла фигура Девлина. Он сразу же направился к ним. Прикрыв рот рукой, он сделал вид, что старается говорить шепотом, хотя все трое прекрасно расслышали его слова:

— Меган, дорогая, спаси меня от Генриетты Маркс. Она полна решимости изложить мне политические взгляды своего мужа, а всему свету известно, что я их не разделяю. Поскорее, она уже близко!

В его голосе звучали и недовольство, и настойчивость. Меган не успела ничего ответить или даже извиниться перед своими спутниками, как герцог шагнул вперед и, приветливо улыбнувшись Кимберли и не посмотрев на Лахлана, быстро увел Меган обратно в бальную залу.

Меган сразу же отметила, что за ним по пятам вовсе не следовала никакая дракониха, о чем тут же и сказала:

— Я не вижу Генриетты.

— Ну еще бы! — ответил он, похлопывая ее по руке и с улыбкой привлекая к себе. — Марксы не ходят на такие людные увеселения.

Целых пять секунд она испытывала изумление, а потом улыбнулась мужу:

— Ты великолепно подгадал момент: Лахлан и Кимберли остались вдвоем!

— Да, знаю, — самодовольно отозвался он. Она вопросительно взглянула на него:

— Ты хочешь сказать, что видел, как мы выходили на балкон?

— Милая моя, я всегда знаю, где ты и что делаешь. Она состроила забавную гримаску:

— Не знаю, следует мне радоваться или задуматься, доверяешь ли ты мне.

— Я безоговорочно тебе доверяю, поэтому тебе, видимо, придется радоваться. Она снова улыбнулась:

— Наверное.

Кимберли все еще смотрела на закрытую балконную дверь, изумляясь тому, как быстро ее оставили наедине с ним. За спиной раздалось демонстративное покашливание Лахлана, но она решила игнорировать его и повернулась, чтобы посмотреть вниз, на площадь. Там мерцали огни, в свете которых виден был поднимавшийся от земли туман, несколько пустынных скамеек, а в центре — большой памятник какому-то забытому полководцу…

— Меня бесполезно игнорировать. Я — неигнорируемый.

— Ну не знаю, — заметила Кимберли, не поворачиваясь в его сторону. — Я очень хорошо умею игнорировать то, что меня не интересует.

— Ox! — произнес Лахлан совсем близко, и Кимберли поняла, что он тихо встал у нее за спиной. — Ты больно меня ранила, милочка.

— Искренне сомневаюсь, что это возможно, но если вы все-таки говорите правду, уверена, вы это переживете.

— А если ты не лжешь, я умру на месте. — Он помолчал, а потом с наигранным изумлением произнес:

— Ну надо же — я еще жив! Странно.

Она чуть не расхохоталась. Желание рассмеяться было настолько сильным, что ей стоило огромного труда сдержаться. Ей в жизни не хватало подобной чепухи… но только не от человека, которого на самом деле интересует другая. Им обоим это известно.

— Извините меня. Мак…

— Эти напыщенные англичане говорили тебе, как ты сегодня прекрасна, Ким?

Она застыла на месте; по телу разлилось странное тепло. Да, ей говорили, но почему-то в устах Лахлана тот же комплимент прозвучал совсем иначе.

Его рука легла ей на плечо, словно он хотел ее удержать, но она и без того не могла бы сдвинуться с места! Ей хотелось, чтобы ему было приятно к ней прикоснуться, пусть и мимолетно.

— Я тебя смутил? — ласково спросил он. Она не смутилась — просто потеряла дар речи. Она не умела принимать комплименты как должное, ведь ей приходилось редко их слышать — по крайней мере от мужчин. Поэтому она покачала головой, не поднимая глаз, но это только поощрило его к продолжению разговора.

— Мне нравится, как ты смущаешься. Странно, но мило.

— Я не…

— Только не обижайся. Немного смущения — это совсем не плохо.

Сегодня ей не хотелось с ним спорить, но и не хотелось, чтобы он составил о ней превратное мнение.

— Но я правда не…

— Очень хочу тебя поцеловать и, признаюсь, прямо сейчас.

У нее перехватило дыхание. Она медленно подняла глаза, и как только их взгляды встретились, он прижался к ее губам. В отличие от предыдущего этот поцелуй был жгучим — он крепко обнял ее и прижал к себе; его язык, мгновенно проникнув между ее губами, глубоко окунулся в рот. О таких поцелуях следовало узнавать уже после того, как благополучно выйдешь замуж. Он был рассчитан на то, чтобы будить страсть — и она вспыхнула почти мгновенно.