Вспомнив о боли, она чуть слышно спросила:

— Почему вы сделали мне больно?

Он застонал и начал осыпать ее поцелуями.

— Ах, милочка, я вовсе не хотел. Разве твоя мать никогда не объясняла тебе…. ну… о девственной крови, которая должна пролиться прежде, чем девушка сможет по-настоящему соединиться с мужчиной?

Кимберли что-то помнила, но смутно — она тогда была совсем юной. Ей показалось, что Лахлан густо покраснел из-за того, что ему пришлось говорить о таких вещах. Она и сама чувствовала, что щеки у нее горят.

— Вы хотите сказать, что мы по-настоящему соединились?

Ей не пришло в голову, что он истолкует ее слова по-своему.

Ответ его был простым и недвусмысленным.

— Разве ты не чувствуешь? — спросил он чуть севшим голосом.

Она не чувствовала ничего, кроме веса его неподвижного тела. Вдруг он пошевелился, и она изумленно распахнула глаза, ощутив движение внутри себя. Боли больше не было, и приятная волна, которая, казалось, поднялась в ней, теперь набирала скорость, чтобы попасть туда, куда нужно.

— Это вы сделали?

Ее испуганный тон рассмешил его.

— Да, я, милочка, и это только начало. Остальное тебе понравится еще больше, положись на меня. Он начал показывать, что имеет в виду. Понравится? Какое бледное слово для того, чтобы описать необыкновенные ощущения, которыми сопровождались движения внутри нее! Он снова целовал ее, очень крепко, не давая ей напомнить, что им не следовало делать этого до свадьбы.

Не то чтобы ей сейчас хотелось напоминать. Забыв обо всем, она погрузилась в блаженство, отдаваясь своим чувствам. Она отвечала ему — сначала невинно, а потом все более страстно, подхватывая ритм, который он задавал. Быстрее, медленнее… Она следовала за ним, не отставала от него… Поразительные ощущения захлестнули ее, и она изумленно вскрикнула. Какая удивительная неожиданность — эта вершина, на которую он ее поднял, этот яркий взрыв блаженства… А потом — неописуемо приятное затухание ощущений, она словно медленно плыла вниз в облаке пульсирующего наслаждения… Глубокое забытье, ощущение полной гармонии…

Как она поблагодарит его за это? Положено ли благодарить джентльменов, когда они знакомят вас с таким греховным восторгом? Она решила, что подумает об этом утром. Блаженно вздохнув и обхватив руками шею своего джентльмена, она мгновенно уснула.

Мэри как обычно вошла в комнату к Кимберли, чтобы начать утренние дела, разжечь огонь в камине. Кимберли медленно проснулась. Знакомые звуки. Ничего необычного. Ничего напоминающего о том, что жизнь безвозвратно изменилась.

Кимберли приподнялась на локте и открыла глаза — в висках отчаянно застучало. Она быстро прикрыла глаза ладонью: такого яркого, резкого солнечного света она, казалось, никогда не видела. Бал. Она была на балу у Уиггинсов и выпила слишком много шампанского. Так вот каковы последствия неумеренного пития? Пульсирующая головная боль, отвращение к свету и ощущение ужаса?

Ужас? Что она могла такого совершить, чтобы испытывать его? Целовалась на балконе, несколько раз подряд танцевала с одним и тем же мужчиной. Не отворачивалась от пьянящих чувственных взглядов, которые все время посылал ей Лахлан. Лахлан…

Воспоминания нахлынули на нее именно в том порядке, в котором происходили события. Вспомнив о последнем в этой самой комнате, она бессильно опустила руку на постель и застонала. Невероятно! Чтобы она сделала такое, допустила подобное? Может быть, все остальное случилось с ней наяву, но последнее… Нет, это должен быть сон! И все же — разве бывают настолько реальные сны… И настолько приятные?

Тут она увидела, что в изножье кровати лежит ночная рубашка. С некоторым трепетом она посмотрела на себя и убедилась в том, что это не вторая, которую она могла бы достать, а потом, передумав, надеть другую. Она лежала нагишом под одеялом, которое закрывало ей грудь, оставляя открытыми плечи. Почему она сразу не почувствовала холода? Видимо, из-за головной боли.

Щеки залил горячий румянец, который тут же сменился смертельной бледностью. В единственную ночь, когда она не надела ночной рубашки, ей приснилось, что с ней занимаются любовью. Совпадение? Вряд ли. Значит, она окончательно погибла… теперь понятно, откуда взялось чувство ужаса.

Хорошо хоть Лахлан не лежал с нею в постели. Невозможно даже вообразить, как было бы неловко: ведь Мэри имела обыкновение входить утром к ней в комнату без стука, чтобы, когда Кимберли просыпалась, уже горел камин и в комнате было тепло. Но, с другой стороны, какая разница?

Нет, разница есть: Мэри обожала сплетничать и, поскольку служила у Кимберли совсем недавно, не считала себя обязанной держать язык за зубами. Но хоть Кимберли и избавлена от неловкости, она все равно погибла. Молодые благовоспитанные девицы не делают того, что сделала она, и…

Она снова застонала и нырнула под одеяло, натянув его себе на голову, надеясь, что Мэри оставит ее в покое. Она не могла понять, как это она настолько уклонилась с пути добродетели — она, никогда в жизни не совершавшая никаких проступков! Единственным ее сомнительным шагом был отказ послушаться отца и сократить период траура — но и тот оказался совершенно правильным, поскольку иначе ей пришлось бы оплачивать долги, которые наделал ее жених… Негодяй! Если бы Морис не был таким неуправляемым, она не попала бы сейчас в эту переделку и… и…

Она вот-вот впадет в настоящую панику — и только потому, что забыла об одной простой вещи. Она вздохнула с облегчением, вспомнив, что вчера ночью решила, что Лахлан Макгрегор — подходящий для нее муж. Правда, когда она пришла к этому заключению, голова у нее была не слишком ясная, но теперь это не важно.

Она решила выйти за него замуж, назад пути нет. Они занимались любовью. Такое можно делать только с мужем — или с будущим мужем. Она его ни в чем не может обвинить и… с большим удовольствием будет заниматься с ним этим, как только они поженятся. Ей хотелось бы, чтоб он дождался свадьбы и только потом продемонстрировал, какой приятной бывает супружеская жизнь. Что ж, она обязательно его потом за это пожурит.

По крайней мере она обязательно спросит, почему он пришел к ней в комнату и тем самым решил их судьбу. Он говорил какую-то чепуху, будто она сказала, что хочет его. Вздор! Ничего подобного она не делала.

Да, она выпила чересчур много шампанского и помнит все немного смутно — даже то, почему решила выйти замуж за Лахлана. Но она никогда бы не сказала ему, что хочет его, даже если бы это и было так, ведь из-за своей невинности она не поняла бы… Верно?

Кимберли припомнила, что ей чего-то не хватало, когда она была с ним, но не знала, чего именно. Она даже не могла вообразить, какое это невероятное удовольствие! Теперь она понимала, что значит хотеть его, но во время бала она этого не знала.

Услышав, как дверь тихо закрылась, она облегченно вздохнула: Мэри поняла, что Кимберли еще не готова встать. Хорошо бы хоть на время забыть свои проблемы и еще поспать, но какой уж тут сон…