Она вернулась в коттедж в половине шестого, и ей едва хватило времени, чтобы переодеться и спуститься в столовую к ужину.

Анна подумала, что эта столовая, скорее всего, носит название «малая», за круглым столом едва ли могли разместиться больше шести человек. Сейчас их было и того меньше. Барсков и его жена находились в компании весьма упитанного молодого человека. Возраст полных людей определить всегда труднее, гостю могло быть и тридцать, и все сорок, поэтому Анна осталась в неведении относительно того, кто перед ней – сын Барскова или другой, кажется, Демин. Помнится, Барсков придавал этому ужину какое-то особое значение, полагая, что Анна сможет со стороны увидеть что-то важное. Похоже, он считал кого-то из присутствующих опасным. Но кого? Свою жену? Или этого молодого человека? Анна скользнула по нему взглядом. На злодея тот определенно не тянул, но его манеры отдавали фальшью. Рот был натренирован улыбаться по поводу и без повода, а преданный взгляд, направленный на Барскова, казался притворным.

Барсков приветствовал Аню дружеской улыбкой. Остальные ограничились холодными кивками. Анна направилась к свободному стулу справа от Сандры и уселась за стол. Сандра была одета в сильно декольтированное платье, очень похожее на вечернее, мужчины – в строгие костюмы. Так-так, здесь играют в высшее общество и переодеваются к ужину, прямо как в благородной Англии. Забавно, если не считать, что сама Аня все в той же юбке и свитерке, что и утром, выглядела за столом белой вороной.

Аня старалась не особенно расстраиваться по этому поводу. Гораздо больше ее интересовали блюда на столе: она очень боялась прозевать тот момент, когда ей станут предлагать лягушачьи лапки, чтобы вовремя отказаться от сомнительного угощения. Ничего похожего на внушающее ей горячее отвращение блюдо она не обнаружила и вздохнула с облегчением.

– Анна, вы еще не знакомы с моей женой? – спросил Барсков.

– Мы встречались утром в гостиной, – ответила Анна, заметив, как Сандра недовольно поджала губы. Ей удалось быстро совладать с собой, и через секунду она уже любезно улыбалась гостье.

– Молодой человек рядом со мной – мой деловой партнер и правая рука, – продолжал хозяин.

– Демин, Яков Евсеевич, – произнес тот, обнажив в широкой улыбке отлично сделанные зубы. Ане захотелось зажмуриться при виде их неестественной белизны.

– Я надеялся, что смогу познакомить вас с моим сыном, но он не пришел к ужину. Кстати, Сандра, ты не знаешь, где его носит?

– Понятия не имею. Скорее всего он решил, что ничего интересного на ужине не предвидится, и удрал куда-нибудь повеселиться. На мой взгляд, он поступил разумно.

Анна усмехнулась. Цыпочка не особенно выбирает выражения. У нее не хватает выдержки, чтобы скрыть свое раздражение по поводу появления в доме Анны. Интересно, что ее так напугало? Быстрее бы узнать, зачем Барсков устроил весь этот спектакль. Окружение у него еще то. Как он их только терпит. Один другого краше. Представляю, что за птица этот наследничек. Если бы не Опал, послала бы я вас всех подальше…

Как живая иллюстрация к ее невеселым мыслям, в комнату бесшумно скользнул человек со шрамом. При искусственном освещении его уродство еще сильнее бросалось в глаза. Сидевшие за столом не обратили на его появление никакого внимания, но у Анны вдруг пропал аппетит. Надо сказать, кормили здесь довольно паршиво. Еда была дорогая, но плохо приготовленная. Слишком много экзотики вроде сыра с плесенью. Анна предпочла бы простой кусок холодной курицы или, на худой конец, жареную картошечку.

Остальные тоже ели без удовольствия. То ли потому, что еда не нравилась, то ли присутствие Анны портило им настроение. Последнее легко было поправить. Отложив вилку, Анна вежливо поблагодарила за ужин и попросила разрешения уйти в свою комнату, сославшись на усталость. Никто не стал ей возражать, и она смылась, почувствовав огромное облегчение, когда за ней захлопнулась дверь ее комнаты.

Анна долго не могла заснуть. Ей показалось, что она только успела закрыть глаза, а ее уже трясли за плечо, и довольно бесцеремонно.

– В чем дело? – недовольно проворчала она, пытаясь проснуться. – Опять пожар?

– Анна Владимировна, просыпайтесь. Через час вас ждет Александр Федорович, – сообщил голосок горничной Маши.

– Как через час? – вскочила Аня. – А сейчас сколько?

– Уже восемь. В одиннадцать за ним придет машина с фабрики, а в девять он просил вас быть у него в кабинете.

Анна недоуменно хлопала глазами. За окном стояло серое, хмурое утро, вылезать из теплой постели не хотелось, но она приняла предложение Барскова, и хочется ей или нет, а через час она предстанет пред его очами в полной боевой готовности.

– Я принесу вам завтрак сюда, если не возражаете.

– Хорошо. Если не трудно, то пусть это будет крепкий кофе.

– Конечно, – улыбнулась Маша.

Когда она принесла завтрак, Аня уже успела умыться и одеться. Теплее не стало. Из-за густого тумана в комнате было сыро. Только после чашки крепкого ароматного кофе она немного согрелась.

Как и собиралась, ровно в девять она стояла перед дверью в кабинет Барскова. Она хотела постучать, но дверь резко распахнулась, из кабинета стремительно вышел молодой высокий красавец, похожий на цыганского барона. Едва не сбив Анну с ног, он в последнюю секунду остановился, окинул ее насмешливым, наглым взглядом и сказал, растягивая слова:

– Так-так-так, принцесса черной магии собственной персоной. Готовитесь вступить в героическую схватку с ведьмами и демонами?

– Разве мы с вами знакомы? – холодно спросила Анна.

– Еще нет. Но я хотел успеть до того, как вы исчезнете в клубах черного дыма. Меня зовут Герман. Слышали о таком?

– Теперь слышала, – отрубила Аня и попыталась обойти его, чтобы войти в кабинет. Парень смотрел все так же насмешливо и зло, он не собирался посторониться, чтобы дать ей дорогу.

– А мой отец не настолько выжил из ума, как мне казалось. Ты просто красотка. Какие волосы, а глаза, а губки…

– Продолжать не стоит. Ты сказал достаточно, – спокойно произнесла Анна. Герман казался ей отвратительным. Именно из-за таких, как он, и возникла ее неприязнь к мужчинам. Нет, она не была воинствующей феминисткой. Она была женщиной до мозга костей, а вся ее нелюбовь сводилась к тому, что она старалась по возможности избегать с мужчинами близких отношений, в какой бы то ни было форме. Сейчас она была в ярости, но скорее позволила бы отрезать себе язык, чем показала бы этому хаму, что он разозлил ее. Она разберется с ним, но позже…

Герман открыл было рот, чтобы сказать что-то, но она протиснулась мимо него и проскользнула в кабинет, прежде чем он успел издать хотя бы звук.

Барсков, сидевший за своим рабочим столом, выглядел так, словно не спал всю ночь. Вокруг его глаз залегли черные круги, морщины стали глубже. Он предложил Анне сесть и спросил без предисловий: