Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Очень. Иначе… – Он тяжело вздохнул и замолчал.
– Что иначе?
– Ничего, Пигалица, совершенно ничего.
– Нет, ты собирался сказать… Что за тайны мадридского двора?
Хромой Дьявол отстранился, а мне вдруг стало стыдно. Сижу, обнимаюсь тут с посторонним мужчиной. Ладно бы совсем посторонний был, а то… Если Гошка проснется, он этого не переживет. Димка правильно все понял и пересел в кресло.
– Я, пожалуй, домой…
– Успеешь, – отмахнулся Пыляев. – Мы еще не закончили. Ты, Пигалица, можешь думать, как тебе заблагорассудится, но мне нужно было его расспросить, понимаешь? И не смотри ты так на меня. Я не садист и не извращенец, которому нравится друга мучить. Все четыре убийства связаны со «Скалли».
– Что? – А вот в это я наотрез отказываюсь верить. Наша фирма по определению не может быть замешана в подобном кошмаре!
– То, – передразнил Дамиан. – Давай, вспоминай, ты же у нас умница! Василевская Анфиса. Такая агрессивная блондинка а-ля Марлен Дитрих. Она еще сигареты с мундштуком курила…
– И родинка над губой? Девочка ее то запудривала, то, наоборот, дорисовывала?
– Точно.
Я вспомнила. Ну как я вообще могла забыть Анфиску! Искусственно-хриплый голос, выработанный для полноты образа немецкий акцент, силиконовые губы. Она считала себя звездой, хотя не тянула даже на звездочку. Мы что-то рекламировали, не помню уже, что именно, и возникла идея использовать образ Марлен. Так мы с Анфиской познакомились, а после закрытия проекта расстались с легкой душой. Уж больно скандальная оказалась.
– Дальше. Оленька Синявская. Брюнетка. Маскировалась не то под японку, не то под китаянку.
– Можешь не напоминать. – Эту я вспомнила и без подсказки. Оленька. Лал́а. Конечно, Лала более подходящее имя для художницы, чем какая-то Ольга. Мы иногда сотрудничали, художником она была замечательным, с лету улавливала, что от нее хотят. Значит, нет больше Олечки, с ее вызывающе красными кимоно, увлеченностью загадочным китайским учением фэн-шуй и премерзкой малюсенькой шавкой, которую она повсюду таскала за собой.
– Ингу я тоже помню. Мы ее часто фотографировали.
Бамбр. Точно, о смерти Инги мне сказал Бамбр в тот день, когда я опоздала на работу, а мое место занял Херувим. Я была слишком занята собственными проблемами, чтобы обращать внимание на смерть какой-то Инги, тогда я даже не вспомнила, кто это такая.
Рыженькая. У нее были чудесные рыжие кудряшки и веснушки на носу, не уродливые оранжевые пятна, а симпатичные «поцелуйчики солнца». Ингу и клиенты любили, и фотографы – умная и без претензий, как говорят, так и делает.
– Теперь понимаешь?
– Совпадение.
– Опасное совпадение.
– Глупое. Не одни же мы с ними работали! «Спектрум», «Дизайн-Студия», «Аврора»…
– «Муза», «Селентия», «Новый век», – продолжил Пыляев. – Короче, все наши конкуренты. Или почти все. Согласен, девочки могли работать в каждой из этих фирм и, скорее всего, работали. Но не все в одном месте.
Я готова была согласиться с ним до некоторой степени. Да, отыскать еще одну фирму, в которой пересеклись бы все четыре дамы, почти нереально. Хорошо, если девушки работали официально, то есть с контрактом и отметкой в бухгалтерии о получении денег, но, как подсказывал мой опыт, большинство «левых» сотрудников нигде не значились. Но Элла-то у конкурентов не подрабатывала… Хотя с чего Димка вообще решил, что их убил один и тот же человек?
– Все дело в цветах, – пояснил он. – Все четыре жертвы получали цветы. Кто за неделю до убийства, кто за месяц. Каждый раз букеты приходили из разных магазинов, благо этого добра сейчас навалом.
– Бред.
– Хотелось бы… Не я, Мышь, такой умный. Менты у нас… Умные. Они все эти четыре дела в одно связали и «Скалли» в центр поставили. Значит, ни тебе, ни мне, ни Гере жизни не будет, пока этого психа не повяжут.
– Хорошо, что там с цветами? – Неожиданно я поймала себя на мысли, что засыпаю. Глаза сами закрываются, еще чуть-чуть – и отрублюсь прямо здесь, на диване. Вот Пыляев говорит, а я думаю о том, как бы поудобнее устроиться. Ножки вытянуть, пледиком накрыться… Какие цветы…
– Маш, ты меня слышишь?
– Слышу.
– Черта с два ты слышишь, – пробормотал Дамиан. – Кровать там…
– Я домой!
– Не доедешь же.
– Доеду! – Ни за что, никогда, ни при каких обстоятельствах я не буду ночевать у него.
– Как скажешь, – неожиданно согласился он, – я провожу. Не спорь, хоть сегодня не спорь.
Пускай провожает, мне уже все равно, только бы до кровати добраться. Странно как-то, было время, когда я по три-четыре часа спала, и ничего, работала, улыбалась, счастлива была, как кролик, получивший в наследство грузовик с морковкой. А тут всего-то часа два недоспала – и с ног валюсь. Даже стыдно, хотя чего мне стыдиться, устала, со всеми бывает.
А Хромой Дьявол действительно проводил меня до самой двери. Какой-то он сегодня пришибленный, за Гошика, видать, переживает.
Заснула я моментально.
И снова горы. Ночью здесь красиво, почти так же красиво, как в пустыне. Иссиня-черное небо с желтой луной, звезды крупные и так близко, что, кажется, подними руку – и непременно дотянешься. Индус звезды уважал.
Вон та, яркая, белым светом озаренная, подобная адамасу, называется Дретореастре – звезда лучезарного юга.
Темное, почти неразличимое пятно на западе – Вируба, жемчужина запада.
Царица востока – розовая Пакшти.
И желтый бриллиант севера – Уайсревона.
—Там, – любил повторять Танг, – веселятся праведники со всех четырех сторон света. Те, кто жил, соблюдая заповеди Тримурти, и не делал никому зла…
Али не спорил, в звезды он не верил, так же как и в праведников, зато верил в удачу. И, как оказалось, не зря, нужно лишь разобраться с туземцем, и он свободен…
– Это не простой камень, – Танг вглядывался в пламя. Воняло дымом и мокрой овечьей шерстью, но Али больше не раздражали запахи. Скоро, совсем скоро он покинет эти чертовы горы, и будет пустыня, горячий воздух, песок, летящий в лицо, добрый конь под седлом и грозный клич Льва, вселяющий ужас в сердца караванщиков… Ради светлого будущего Али готов был слушать россказни напарника всю ночь напролет. Сегодня можно проявить милосердие, пускай заснет спокойно, все-таки два года вместе…
– Имя его – Кали. Сей ратнарадж был добыт грозным властителем славного города Лахора. Когда молодой Субрумэни решил, что настала пора продолжить славный род и подарить народу наследника, он разослал гонцов во все уголки благословенной Индии, чтобы выбрали они ту, которая достойна назваться невестой раджи… – Танг замолчал, подыскивая слова. – Сотни и тысячи девушек из хороших семей, прекрасных и нежных, готовы были отдать свое сердце Субрумэни, но взгляд раджи остановился лишь на одной. Редкостная жемчужина, истинное сокровище Кашмира, звезды и те тускнели рядом с нею, а ревнивая луна худела от зависти, глядя с небес на принцессу Серасвати. Разве мог смертный устоять перед подобной красотой?