Айк хотел было что-то ответить, но вместо этого широко улыбнулся подошедшей Рут.

— Доброе утро, — смущенно пробормотала девушка, останавливаясь рядом с ними.

— Вы уже знакомы с Николасом? — спросил Айк. — Сегодня у него первый день.

— Да, мы уже встречались, — Рут робко улыбнулась, не поднимая глаз, и затем обратилась к Айку — Айк, не могли бы вы попросить кого-нибудь подмести пол, а то стружки слишком много.

— Конечно, мисс Мэннинг, — ответил он, приподнимая кепку.

— Она что, здесь работает? — спросил Николас, когда Рут отошла.

— Она ведет бухгалтерию, — ответил Айк, берясь за метлу. — Мисс Мэннинг плоская как доска, и говорить с ней не о чем. Я думаю, она будет Джейсону прекрасной женой…

Джейсон вскинулся и отбросил с лица светлые волосы.

— В отличие от тебя, я перед ней не заискиваю! — воскликнул он. — «Конечно, мисс Мэннинг, как скажете, мисс Мэннинг», — передразнил он своего товарища.

Айк добродушно рассмеялся и протянул метлу Николасу.

— У нас такое правило — подметают новички, — сказял он.

Николас принялся усердно подметать и остановился только тогда, когда кто-то позвал его по имени. Он поднял глаза и увидел бегущую к нему Бетси. Ее светлые локоны развевались за плечами.

Другие работники провожали ее восторженными взглядами, но она не замечала никого, кроме Николаса. Бетси остановилась и протянула Николасу коричневую коробку с нарисованными сердечками.

— Это твой обед! — объяснила она. — Я приготовила его специально для тебя, а ты его забыл.

— Как мило! — воскликнул Айк, хлопая в ладоши.

— А мне, Бетси? — спросил Джейсон. — Я-то думал, что ты поможешь мне вырасти таким же большим и сильным, как Айк.

— Ты в прошлый раз поднял на смех мою стряпню, так что больше ты ничего не получишь, — серьезно ответила Бетси. — Отныне мои обеды будет есть только Николас.

Девушка откинула волосы назад и улыбнулась Николасу.

— Мама говорит, что я должна называть тебя мистер Фиар, потому что ты наш постоялец. Но Николас мне нравится больше. Это ничего, да?

Николас покачал головой и вдруг заметил, что Джейсон смотрит на него ледяным взглядом.

— Николас красивее, чем ты и Айк вместе взятые, поэтому я буду готовить только для него, — продолжала подтрунивать Бетси.

Казалось, она не замечает, каким серьезным стал взгляд Джейсона. Но Николас прекрасно видел это. От его взгляда не укрылось, что тот сжал челюсти и под кожей его гуляют желваки.

— Бетси, это кокетство может плохо кончиться, — справившись со своим гневом, процедил Джейсон. — Тебе пора уходить, потому что нам надо работать.

«Наверное, она ему очень нравится, — подумал Николас. — Джейсон ревнует, а ведь она всего лишь принесла мне обед».

— Хорошо, — вздохнула Бетси. — До вечера, Николас!

И она побежала прочь, провожаемая восторженными взглядами мужчин.

Николас почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Он обернулся и увидел Рут, стоявшую у окна кабинета на втором этаже. Он махнул ей рукой, но девушка отвернулась.

«Бедная Рут, — подумал он. — Конечно, ей неприятно видеть, что все мужчины обращают такое пристальное внимание на Бетси. Можно поспорить, что на нее так никто никогда не смотрел».

Николас пожал плечами и снова взялся за работу.

К концу своего первого дня на лесопилке Николас. решил, что ему нравится это дело.

«Дерево пахнет гораздо лучше, чем рыба, — думал он по пути в свой пансион. — Это свежий и приятный запах, так что пусть от меня пахнет стружкой. И на ощупь гораздо приятнее, чем скользкая и противная рыба».

Вдруг Николас услышал в кустах какой-то шум. Он остановился, и звук тоже мгновенно прекратился. Он продолжал идти и снова услышал шелест. Неужели кто-то следит за ним? Николас почти никого не знал в городе. Кто может за ним идти?

Внезапно он почувствовал боль в затылке и услышал, как на землю упало что-то тяжелое. Камень. Кто-то бросил в него камень!

Николас дотронулся до затылка и вздрогнул. На руках была теплая густая кровь. Он чувствовал, как струйки крови стекают ему за шиворот.

В ярости он толкнул ногой камень, тот перекатился и остановился. «Он во что-то завернут!» — вдруг понял Николас. Не обращая внимания на боль в голове, он нагнулся и поднял камень, завернутый в клочок коричневой бумаги. Дрожащими пальцами Николас развернул листок и прочел послание.

— О нет, — прошептал он. Кто же это мог сделать?

«Будь осторожен, Николас Фиар, — гласила записка. — Тебе не место в Темной Долине».

Николас с трудом дышал. Бетси протирала спиртом ссадину у него на затылке, и та отчаянно болела.

— Если работаешь на лесопилке, нужно быть осторожнее, — поучительно приговаривала она. — Там то и дело происходят несчастные случаи.

— Это случилось не на лесопилке, — проговорил Николас сквозь сжатые зубы. — Меня ударили, когда я шел домой.

Бетси поставила бутылку со спиртом на стол и присела рядом с Николасом.

— Кто-то напал на тебя? — спросила она.

— Кто-то кинул в меня камень, — пожав плечами, ответил Николас. — А камень был завернут вот в эту записку.

Он достал из кармана смятый листок бумаги и протянул его Бетси. Она прочла записку, и ее голубые глаза расширились от ужаса.

— Я не знаю, кто этот человек и с какой целью он мне угрожает. Мне совершенно непонятно, чем и у кого я мог вызвать такую ненависть, — задумчиво произнес Николас.

— На самом деле это может быть кто угодно, — сказала Бетси. — Жители Темной Долины всегда ненавидели Фиаров. Особенно Гуды.

— Но почему? — спросил Николас. — Зачем ненавидеть целое семейство?

— Между Гудами и Фиарами — древняя междоусобица, — вздохнула Бетси. — Я не знаю, как и когда она началась. Но обе эти семьи ненавидят друг друга, — Бетси замялась, ее голубые глаза наполнились сомнением.

— Что такое? — спросил Николас.

— Говорят, что Фиары увлекаются черной магией. Многие люди — и не только Гуды — утверждают, что в замке происходили странные и загадочные ритуалы, для которых требовалась человеческая кровь. Поэтому замок был построен так далеко от города — Фиары не хотели, чтобы кто-нибудь видел, чем они там занимаются.

Николас не знал, что сказать, и уставился на собственные руки. Ему не хотелось, чтобы Бетси заметила, как ему неприятно все это слышать.

— Нужно смыть кровь, — пробормотал он. Ведь по пути домой он все время прижимал ладонью затылок, так ему было больно. И теперь его рука была покрыта коркой засохшей крови.