опешил от моего тона. Он поднялся и угрожающе уставился на меня.

– Здравствуй, Ансар! А почему «ага»? – спросил Калла-Гусейн с улыбкой.

– Да так… Отец вдалбливает в меня, что вы большой человек, а к именам больших людей, как известно, прибавляют титул аги. Калла-Гусейн без тени обиды, улыбаясь, стоял передо мной. Он щелкнул языком и, помотав головой, опустился на диван.

– Что мелет этот глупец? – растерянно спросил майора отец.

– Ничего плохого, Махач. Я считаю, дети должны быть умнее своих родителей. Они должны быть лучше нас. – Калла-Гусейн вздохнул и, стряхнув с дивана пепел, оставленный отцом, опустил голову.

Отец остался недоволен мягким ответом Калла– Гусейна. Он устремил на меня взгляд своих желтых глаз.

– Ты откуда взял этот ковер? Я неопределенно махнул рукой.

– Сам знаешь!

– Я?! – Отец закурил и с недоумением уставился на меня. Как я ненавидел в нем эту мелочную честность! И все это перед каким-то ментом, мусором, который корчит из себя великодушного покровителя.

– Да ты же сам разрешил мне своровать этот ковер, отец, – сказал я как можно более спокойно и непринужденно. Какое удовольствие испытывал я, видя окаменевшее в безумном гневе лицо отца! Я знал, что для него это самое страшное слово – «своровать». – Да ты что, не помнишь, что ли? Три года назад я тебе сказал, что хочу обворовать дом одного богатого человека, а ты расспросил меня обо всем и сказал: смотри, не попадись. Ковер оттуда…

Я не успел докончить. Отец с силой ударил меня. Он хотел ударить еще раз, но Калла-Гусейн его удержал.

– Да что ты боишься, отец? Здесь нет посторонних, он же нам родственник. Будущий, правда.

– Убирайся из дому, черный враг!

Ближе к полудню на базарном пятачке возле ЦУМа я нашел Габиба и Хачбара. Мы поехали обедать в кооперативное кафе к Аминат. Вскоре туда приехал Итул-Манап. Стало оживленно и весело. В конце застолья адвокат вернул Габибу папку с документами. Речь за обедом шла о первом секретаре райкома. По словам Итул-Манапа выходило, что капитана милиции, который осмелился выступить против ногайского секретаря, похитили люди Эльбруса.

– Остается, – говорил Итул-Манап, – выяснить одну деталь, и все станет ясно. А в данный момент очевидно, что все заготовители шерсти и сельхозпродуктов проходят через людей Эльбруса.

Вечером мы пошли в тот же ресторан «Скачки». Уступив просьбам Габиба и Хачбара, я позвонил Меседу и взял ее с собой. Было уже холодно, и Меседу надела пальто и норковую шапку. В машине Габиб сразу же испортил ей настроение. Он бесцеремонно снял с нее шапку, хлопнул по ней несколько раз и с силой снова надел на голову Меседу – до самых бровей.

– Остановите машину!

– Что случилось?

– Остановите машину или отвезите меня обратно. Я впервые видел Меседу такой сердитой.

– Ансар, что за дела, что он себе позволяет? Габиб извинился передо мной.

– А я-то все думаю: почему мужчинам норковых шапок не хватает? Оказывается, сюда женщины вмешались. – Он пытался перейти на шутливый тон.

– Думайте себе сколько угодно, а меня отвезите домой. – Мне показалось, что Меседу вот-вот заплачет.

– Меседу милая, я совсем не хотел тебя обидеть. Тем более, что ты знакомая Ансара. Просто я страшно закомплексованный человек. У тебя же есть отец. Почему он тебе разрешает носить шапку, а не платок? Мы же дагестанцы, горцы в конце-то концов.

– У меня отец – интеллигентный человек, профессор.

– Знаем, знаем твоего отца! Только платок тебе больше пойдет…

– Слушай, Ансар, что за издевательство надо мной? Почему ты привел меня к этим людям?

– Меседу, это мои друзья. Все будет нормально. Честно говоря, я не знал, как себя вести. Поведение Габиба мне тоже не понравилось.

Ужин в «Скачках» получился скучным, натянутым, с долгими паузами и бестолковыми сухими диалогами. Меседу даже не пригубила шампанское, да и никто не пил. Ели вяло, медленно пережевывали пищу. Хачбар заговорил с Меседу по-аварски, но она ответила по-русски. Он, по-моему, спросил, откуда она родом.

– Из города Махачкалы! – последовал резкий ответ.

Хачбар ей что-то заметил – громко, резко. По-моему, спросил, почему она не говорит с ним по-аварски.

– Ансар, отвези меня домой, пожалуйста, или я сама поеду, – обратилась ко мне Меседу, решительно отложив вилку.

– Потерпи немного,скоро все поедем,-угрюмо отозвался Габиб. Когда подвезли Меседу к ее дому, я вышел из машины проводить ее.

– Ансар, я что-то не поняла, ты что, зависишь от них или они тебя купили? – еле сдерживая негодование, спросила она.

–Ты о чем, Меседу?

–Я тебя сегодня просто не узнавала. Что они себе позволяли? Ведь это неуважение, в первую очередь, к тебе… Я тебя другим представляла…

–Каким – другим?

–Ну хотя бы независимым – сказала она и скрылась в темноте подъезда.

Я вернулся в машину, и мы долго и бесцельно ездили по городу.

Глава восьмая

Отцовский дом Габиба внешне неприметный, а зайдёшь внутрь – хоромы. Двор бетонированный, просторный, по углам карликовые гранатовые деревья. Листья еще зеленые, а спелые плоды красного цвета уже большие – сказочно смотрятся. Нас встретила огромная гладкошерстая собака, каких я не встречал в наших краях. Она уставилась на меня и глухо гавкнула. Даже не гавкнула, а вроде буркнула: «Боб!» Я таких видел в немецких фильмах – доги. Они даже в фильмах вызывали у меня омерзение. Высокие, голые, похожие на породистых телят, со змеиными хвостами. У нас водятся лохматые чабанские волкодавы. Я знаю их с детства, их можно уважать, как людей. На широкой веранде с белыми оконными рамами я увидел женщину лет пятидесяти, с морщинистым благородным лицом, с выплаканными глазами. Я сразу понял, что это мать Габиба, хотя особого сходства не было заметно.

– Мама, посмотри, это Авчиев Ансар, сын нашего Махача! – представил меня Габиб.

– Добро пожаловать, сынок! Как он похож на свою покойную мать! Проходи, у нас с вашим родом есть родство, но люди в последнее время забыли себя и Аллаха.

– Мама, разбуди Ажайку, пусть нам накроет.

Теперь я яснее различал сходство между матерью и сыном. Его можно было уловить в их манере разговаривать, по незаметной улыбке в глазах и по морщинам, собирающимся у висков.

– Отец тебя ждет! Сегодня снова «скорую помощь» прислали.

– Как, опять? Ну, попадутся они мне… – буркнул Габиб.

Мы зашли в просторный зал, устланный коврами, мягко освещенный светом ночной лампы.

– Пока подожди вот здесь. – Габиб указал мне на диван и скрылся за дверьми, расположенными в дальнем конце зала.

Усевшись перед журнальным столиком, я перелистывал каталог с роскошными фотографиями фирменных товаров. Часы мерно тикали, убаюкивая полуночную тишину