Флавий Мессий Север — префект Рима и друг императора. Полноватый, с короткой седеющей бородой, он производил впечатление ученого мужа, и Красс не удивился, узнав, что Мессий слывет философом, учился в знаменитой сейчас Александрийской школе и разделяет учение Платона. Ну а где есть философ и есть вино, там будет и диспут — вокруг префекта собрался самый большой кружок. Тут были Публий, Кассий, Цензорин, Венанций и сразу пять римских сенаторов, пришедших с Антемием. «О чем они там говорят? А, опять религиозные споры, обсуждают все тот же культ Христа. Странно, что Публий заинтересовался. Впрочем, пусть слушает, потом меня просветит. Ну и, конечно, с ними Симплиций…»

Симплиций, которого представили как Римского Папу (Красс понял, что теперь так называют Верховного Понтифика), поначалу держался особняком, но, слушая разговоры сотрапезников, не выдержал и вмешался в спор. Он что-то яростно доказывал слушателям, время от времени делая знаки правой рукой, будто рисуя в воздухе крест. Красса несколько удивляло, что служители культа, да еще и какого-то иноземного культа, ныне занимают столь высокое положение, но раз Антемий счел нужным пригласить этого человека — пусть будет так.

Третий кружок сложился вокруг Вибия Цестия — командира императорских гвардейцев. Этот могучего сложения человек с грубым лицом быстро нашел общий язык со старыми вояками из легионов Красса. Октавий, Варгунтий, Сисенна, Копоний и Сервилий увлеченно обсуждали с ним минувшую битву, а также особенности тактики и вооружения легионеров. Спор тут был не менее горячим, чем у соседней компании.

— Что ж, все увлеклись беседой. Не пришло ли время поговорить и нам, Марк Лициний Красс?

— Время пришло, Флавий Антемий.

Император едва заметно улыбнулся.

— Я не настаиваю, но ты можешь называть меня Август или же Император. Обычно ко мне обращаются именно так.

— Как скажешь. Правда, меня тоже можно назвать Император.

Антемий рассмеялся.

— Действительно. В ваше время так называли полководцев. Но это дело поправимое. Я готов завтра же назначить тебя военным магистром. Это очень высокая должность, до недавнего времени ее занимал Рицимер, но теперь она свободна. Ты будешь вторым человеком в Риме после меня и получишь командование всеми войсками Империи.

Красс неспешно потягивал вино, и Антемий добавил:

— Впрочем, начать, видимо, следует с вопроса — признаешь ли ты меня императором Запада и верховным правителем?

Красс отставил кубок.

— В Риме многое изменилось, и мне трудно к этому привыкнуть. Но неразумно было бы нам, заброшенным сюда из далекого прошлого, идти против течения. Я признаю тебя императором и приму должность военного магистра.

— Это мудрое решение. И ты, и я радеем о благе Рима. Вместе мы сможем многое сделать. Быть можем, нам даже удастся восстановить Империю.

— Я слышал, Рим потерял многие земли…

— Это так. На словах Империя все еще существует, но на деле власть императора не простирается дальше Италии. Африка потеряна полностью, в Испании еще есть римские провинции, но они слишком далеко, и связь с ними слаба. Большая часть Испании под властью готов. Их король Эврих ненавидит Рим и отказывается признавать себя федератом…

— А кто такие федераты?

— Как тебе сказать… Федераты — это нечто вроде союзников времен Республики. Когда варвары впервые пришли в провинции Империи, им выделили земли для поселения. Взамен варвары обещали защищать наши границы и выставлять войска по приказу императора. Некоторое время так все и было, но потом их племена окрепли и стали сильнее Рима. В нарушение договора они занимали новые земли и даже выступали с оружием против Империи. Самые сильные из варваров, готы, занимают Испанию и Аквитанию. После того как Эврих стал их королем, готы порвали с Империей и теперь являются самыми опасными врагами Рима. Один за другим они захватывают наши последние города в Испании, вот-вот война обрушится и на Галлию.

— Галлия… А ведь ее завоевал Цезарь незадолго да того, как мы оказались здесь.

— И Галлия стала самым надежным оплотом Рима. Ее жители до сих пор верны Империи, но они разобщены, и, боюсь, она падет перед готами.

Антемий обмакнул палец в вино и начертил на крышке стола грубую карту.

— Смотри. Вот Аквитания, до самой реки Лигер она принадлежит готам. К востоку от нее по Родану лежат земли бургундов, которыми правит король Гундиох. Бургунды считаются нашими союзниками, но они очень своевольны. Не знаю, как сложатся отношения с ними сейчас — они поддерживали Рицимера против меня, а Гундобад, который идет к Риму на помощь Рицимеру, — сын Гундиоха. Но Гундиох хитер, мне неизвестно, по его ли приказу действует Гундобад, или же он ведет собственную политику. Скоро мы это узнаем, и все же открытого разрыва с бургундами лучше избежать.

— К чему церемониться с этими варварами?

— Их армия не столь многочисленна, как готская, и все же она сильна. К тому же бургунды охраняют границу по Родану и сдерживают полчища диких алеманов на севере.

— Неужели у тебя нет собственных войск на юге Галлии?

— Есть, но ими командует Гундиох.

— Мда… Не думал я, что Рим докатится до такого.

— Не все так плохо. Здесь, на юге, многочисленное римское население, мы можем рассчитывать на его поддержку. Бургундов они не любят, хотя и терпят, так как те обещают им защиту против готов. Но если мы сами сможем защитить эту провинцию…

— Хорошо. А что на севере, за Лигером?

— Там правит юный Сиагрий, сын и преемник Эгидия. Он — римский наместник и весьма достойный человек. Его провинция порвала с Империей, но только из-за Рицимера — когда этот изменник убил законного императора Майориана и посадил на престол свою марионетку Либия Севера, Эгидий отказался подчиняться ему, и Северная Галлия отпала от нас. К тому же у нас нет с ней связи — нас разделяют бургунды. Сиагрию приходится нелегко: с юга ему грозят готы, с севера — саксы. Но он держится, и у него есть надежные союзники: на западе по Рейну живут франки, они, вероятно, единственные варвары, до сих пор верные федератному договору, а на востоке, здесь, в Арморике, много переселенцев из Британии, они также все еще верны Риму.

— Из Британии?

— Да, Британия была римской провинцией, но мы давно уже ушли оттуда.

— Надо же! Интересно узнавать, что случилось за эти пять сотен лет. А что же восток?

— Восток — сам по себе. Империя разделилась на две части около ста лет назад. Сейчас в Константинополе правит Лев. Оттуда угрозы можно не ждать. Лев любил Рицимера не больше, чем я, он будет приветствовать его устранение, а мешать нашим планам не станет. Но и помощи от него не будет. Константинополь понес большие потери в недавнем походе на вандалов, да и своих проблем там хватает. Хотя… В Далмации правит Юлий Непот, он племянник и наследник моего друга Марцеллина. Марцеллин поддержал меня в той войне с вандалами и даже сумел отбить у них Сицилию. К сожалению, он пал от рук убийц, подосланных Рицимером. Возможно, мы сумеем договориться с Непотом. У него есть сильная армия и, что важнее, флот. Сейчас он единственный, кто может противостоять вандалам на море.