События эти имели место в 306 г. и в начале 307 г., а затем внутренние дела империи на некоторое время отозвали Константина с Рейна, поскольку, когда поздней весной 307 г. Галерий начал боевые действия против Максенция и Максимиана в Италии, очень многое зависело именно от позиции Константина. Если бы он стал на сторону закона и поддержал Галерия, оба узурпатора, сражаясь на два фронта, наверняка бы проиграли, но, если бы сохранил нейтралитет, у них появился бы серьезный шанс продержаться. Отлично понимавший это Максимиан поспешил в Галлию, хотя был гораздо старше Константина и по возрасту, и по положению. Переговоры, скорее всего, шли в Тревире (Augusta Treverorum), который в ту пору являлся настоящей столицей заальпийских земель. С одной стороны, у Константина не было никаких оснований симпатизировать Галерию, но с другой, обычная предусмотрительность велела ждать развития событий. Поэтому переговоры тянулись долго, а при дворе внимательно следили за тем, что происходит в Италии. Максимиан предлагал титул августа и руку своей дочери, Фаусты. Брак этот уже был ранее в планах, еще при жизни Констанция, вскоре после 293 г. По утверждению автора одной панегирической речи, он видел в императорском дворце в Аквилее картину, представляющую маленькую девочку Фаусту, которая протягивает мальчику символ обручения — украшенный драгоценными камнями и перьями золотой шлем, который ей явно не по силам. Позже от этого проекта отказались, а Константин женился на девушке по имени Минервина, родившей ему около 303 г. сына Криспа.

Под влиянием известий из Италии Константин согласился на предложения своего гостя, так как дела Галерия шли все хуже. Ему пришлось отступить, сея смерть и разрушения среди мирного населения, а Максенций его даже не преследовал. Всем и так было ясно, что он защитил свою власть в Италии.

При таком раскладе правитель Галлии принял предложение Максимиана. Церемония бракосочетания с Фаустой и провозглашения Константина августом состоялись в один и тот же день 307 г., скорее всего — 25 декабря. Этот день был посвящен Богу Солнцу, ибо именно тогда он побеждает силы тьмы и начинает новое шествие света. А Константин и тогда, и еще многие годы спустя был последователем культа Солнца Непобедимого. Сохранилась хвалебная речь, произнесенная неким ритором во время обряда обручения, восхвалявшая до небес, как зятя, так и тестя.

Однако, когда Максимиан после краткого периода совместного с Максенцием правления вынужден был в 308 г. бежать из Италии и обратиться за помощью к Константину, зять, как всегда, проявил разумную сдержанность. Тестя принял с почетом, но не взял на себя никаких конкретных обязательств.

Ряд важнейших событий 308 г., начавшись в Италии, завершился — как мы уже знаем из биографии Максенция — осенним съездом в Карнаунте, где в качестве советника принимал участие сам создатель системы тетрархии, Диоклетиан. Не мешает повторить, что в результате принятых там постановлений Максимиану повторно пришлось отказаться от пурпура, новым августом Паннонии, Норика и Рении стал Лициний, а Константину оставили только титул цезаря и власть над Галлией и Британией. Формально важнейшим императором по-прежнему считался Галерий, а его доменом были балканские провинции и Малая Азия. Его цезарь, Максим Даза, управлял Сирией и Египтом. Остальные земли империи оставались в руках узурпаторов: Африку еще несколькими месяцами ранее захватил Луций Домиций Александр, а в Италии и Испании сохранялась власть Максенция.

В 309 г. Константин выступил в поход за Рейн, предварительно построив на этой большой реке мост неподалеку от Кельна. В Тревире он расстался с тестем, Максимианом, который немедленно отправился на юг Галлии. Там в городе Арелате, нынешнем Арле в Провансе, этот снедаемый жаждой власти неугомонный старик неожиданно совершил государственный переворот, в очередной — уже третий — раз в своей жизни надев императорский пурпур, хотя только осенью предыдущего года на съезде в Карнаунте торжественно от него отказался! Он снова объявил себя августом, утверждая, что Константин мертв, и щедро раздавая деньги солдатам. Достиг он этим немногого: отдельные части заняли выжидательную позицию, а безоговорочно признали его только отряды личной стражи.

Извещенный о случившемся Константин прервал военные действия и ускоренным маршем двинулся на юг. Солдаты, как уверяет автор хвалебной речи в его честь, спешили с невиданным рвением, дабы расправиться с вероломным узурпатором. Однако, когда они оказались под мощными стенами Марселя (Massilia), куда успел перебраться Максимиан, первый штурм не удался, хотя атака и была яростной. Константин пытался убедить бунтовщика словами, тот в ответ отругивался. Но чего нельзя было добыть оружием и силой слова, сделало предательство горожан и части солдат, которые, можно сказать, прямо за спиной Максимиана открыли ворота. Старцу пришлось предстать перед лицом молодого императора, своего зятя, который сорвал с него пурпурный плащ, но сохранил жизнь.

Но драма на этом не закончилась. По одной из версий Максимиан, не снеся унижения и обуянный жаждой власти, начал подговаривать собственную дочь Фаусту, жену Константина, чтобы она помогла ему в покушении на жизнь супруга. Та для виду согласилась, но тут же предупредила мужа. Приготовили засаду, положив на императорское ложе одного из евнухов, и поймали злодея на месте преступления с кинжалом в руке. Ему позволили самому выбрать себе смерть. Максимиан был повешен.

Так рассказывает Лактанций. Другие авторы упоминают об этой истории мельком. Одни утверждают, что Максимиан покончил жизнь самоубийством, другие, что был казнен по приказу Константина. Но все дружно упоминают повешение. А вот сюжет с неудавшимся покушением на жизнь правителя и попыткой втянуть в это его жену выглядит натянутым и взятым из какого-то романа; можно здесь найти даже некие аналогии в популярной тогда псевдоисторической литературе. Больше похоже на правду, что Константин казнил своего тестя сразу после взятия Марселя, а чтобы оправдать это политическое убийство, велел распустить слухи о раскрытом в последний момент преступном заговоре, когда злодей уже готов был нанести удар. Следует при этом помнить (а примеров будет еще много), что Константин всегда был политиком холодным и расчетливым, в случае необходимости — а иногда и без нее — жестоким и одновременно понимающим значение пропаганды, внимательным к общественному мнению и никогда не упускающим возможности его сформировать. Константин пытался отвести от себя подозрения, связанные со смертью Максимиана, в том числе и имея в виду сына умершего, Максенция, хозяина Италии. Полагали даже, что Максимиан действовал по тайному с ним сговору. А может, источником таких слухов был сам Константин? Во всяком случае, с тех пор проявления враждебности между правителями западных земель становились все более явными.

Тем временем поступили донесения, что германцы из-за Рейна уже проведали о бунте Максимиана и готовят нападение. Константин поспешил на север, но по дороге оказалось, что тревога ложная. Тогда император вместо поля битвы отправился в святилище древнего кельтского божества, скорее всего, в верхнем течении реки Маас в местечке Гранд, где в ту пору молились Аполлону, называемому Grannus. Именно там, если верить панегирику 310 г., он стал свидетелем чуда: ему явился сам бог. Во всяком случае, такова была официальная версия события, поскольку хвалебные речи, произносимые риторами, в те времена играли ту же роль, что нынешние информационные бюллетени, а текст их заранее согласовывался.