понимания. Я молчала, хотя на языке крутилось, что и Трошин остаётся здесь, что же им мешает? Но смотреть в её сторону, тем более, говорить с ней не было никаких сил и никакого желания. Как и с капитаном от космоса…

– Понимаешь, Лера, тебе страшно повезло с мужем, ты просто этого не можешь знать, он же у тебя единственный, не с кем сравнить. Его сексуальность зашкаливает, попробовав однажды, отказаться от этого настоящего, мужского, невозможно. Это как наркотик, все мысли и мечты направлены только на повторение, ты начинаешь жить только одним желанием – оказаться в руках альфа-самца, ощутить его в себе…

Она ещё что-то говорила, горячая латышская женщина, а я жала на кнопку. Кающуюся Илону-Магдалину еле выдворили: она цеплялась за спинку кровати, за стол, за дверь, вымаливая у меня прощение…

А через неделю я была уже дома, оберегаемая мамой и папой, которые и отправили «тень от Валерии» в Питер, вернее, я сама напросилась. Вспомнить было что, и мне хотелось окунуться уже во всё это, довести себя до последней точки, расставить по полочкам в голове, а потом выкинуть эту гнусность из жизни. Как говорят, подобное лечится подобным…

Валерия всё никак не могла оторвать взгляд от воды, её уже стала накрывать паника: в воде сияли глаза Трошина, при попадании на воду солнечных бликов, отдающие голубым светом. Сзади кто-то аккуратно положил руку на её плечо.

– Девушка, вы, часом, не заплыв решили совершить? Так для этого есть специально отведённые места. Я, кстати, туда направляюсь, может, со мной? Вы, я вижу, не местная. Меня Люда зовут. А вас?

– Господи, вы меня напугали.

– А вы меня. Судя по всему, гуляете тут с ночи. Значит, не спали. В Питере все приезжие не спят во время белых ночей.

– Я привыкшая, жила на севере, с этим явлением немного знакома.

– А внешне и не скажешь. Вы уже загорели, и говор у вас южный.

Лерка успела немного погостить у тётки в Ставрополе.

– Всё правильно, просто жила несколько лет по месту службы мужа.

– Где, если не секрет?

– Это в Архангельской области.

– Нет, так не бывает. А я ещё думаю, но откуда такое знакомое лицо? Вы – Валерия Трошина, творец генеральных планов, очень хороший творец. Без вас стало совсем не то, пропала изюминка, отличающая вашу работу.

– А вы – Людмила Градова, я вас видела только один раз. Вы изменились, сразу и не узнать. Стрижка вам идёт, но жалко такие красивые волосы. Зачем?

– Не хочу быть красивой, хочу быть любимой. – Очень грустно ответила она.

– У вас что-то произошло? Тут мы с вами на одной волне…

– Не рассказывайте ничего, я вашу историю слышала раз сто из разных уст, в вольной интерпретации и «из первых рук». Я не люблю сплетен, но история Трошиных долго была у всех на устах.

Они шли по набережной, молчали, каждая думала о своём…

Люсе Алёшкиной предстояло довести до сведения Володи, что она изменила ему, подала на развод и не знает, как ей жить с этим дальше. Чувство вины перед ним, очень хорошим и верным человеком, отцом её дочери, обожаемой Катерины, и просто замечательным мужем, не давало покоя ни днём, ни ночью. Она даже не поехала в давно намеченную поездку на восток, ей надо было побыть одной, отстегать себя, наказать, вывернуть наизнанку свою душу. Одно Люда Градова знала точно: она любит Макса и очень уважает Алёшкина, и врать, и изворачиваться не будет.

А Валерия, который раз уговаривала себя, что Трошин, мерзавец и изменник коварный, не достоин её, такой необыкновенной и удивительной Лерочки. И надо достойно пройти последнее испытание, не показать ему, как болит и стонет её душа, так и не понявшая, за что? Вечный вопрос, задавать который нельзя ни при каких обстоятельствах, ответа на него не существует. А додумывать, последнее дело…

– А давай… – Они одновременно заговорили, рассмеялись и перешли на ты.

И уже к вечеру, договорившись встретиться и завтра, разошлись, довольные и немного утихомиренные, напитавшись друг от друга позитива.

Прошла неделя, и Людмила уговорила Леру остаться в Петербурге. Она всё придумала, порекомендовав талантливую проектировщицу в их головной институт. Зарплата хорошая, детский сад, большие возможности для детей и, главное, Валерия сможет получить второе образование, о котором она уже и не мечтала.

– Ну, что тебя держит? Комнату дадут, ребёнок рядом, жизнь – полная и насыщенная. Мама с папой? Так, без проблем, можно снять квартиру, денег тебе хватит. Соглашайся, перемены никому не противопоказаны.

И она согласилась, поддерживаемая родителями и ими же перевезённая и устроенная. Уже в середине июля работала, восстановилась в институте и очень подружилась с Людой. Они обедали вместе, гуляли, водили девчонок на всякие развлекалочки, общаясь легко и находя много точек соприкосновения. Но в душу друг к другу не лезли. И обе ждали, с содроганием вспоминая о предстоящем походе в суд. Первая на очереди была Лера. Поддержка Люды оказалась очень кстати, тем более что и ей предстоит тот же процесс. Правда, как говорила сама Градова, присутствовала полярность: «Мы с Трошиным – на одной стороне баррикады, а ты, Лера, с морским доктором – на другой…» Поначалу именно это их и сближало, притягивало, а потом плавно переросло в искреннее и доверительное общение. А Лера уже и не чаяла после предательства Илоны, сойтись с кем-нибудь, тем более так.

Начало августа, невыносимая жара в Питере, дождя не было недели три. И две подружки со своими дочками отправились за город, на Балтийское море. Люда сразу поняла, что Лера расстроена.

– Уж не знаю как, но мой муж организовал всё без суда. Мне прислали формуляры, которые я должна заполнить, и всё. Он согласен на любые условия, просит только не ограничивать общение с Варькой. – Выпалила Трошина залпом.

– А тебя что-то не устраивает? Ты же боялась встречи? Или мне показалось? Я, вот, например, ужасно боюсь именно посмотреть в глаза Володе, боюсь окочуриться от стыда, от вины перед ним. Может, твой Роман тоже этого боится? Ведь, ты его не видела с того момента, да?

– Он не боится, Люда! – Паника голосила, в глазах растерянность. – Он просит разрешения приехать, хочет повидать дочь. Его отправляют, или он сам напросился, не знаю, куда-то в Арктику, что ли. Это надолго. Да и как отказать? Варя меня уже замучила вопросами о папе. Господи, она же всё, что у меня есть… У него ещё будут дети, а, может, и есть, а я никому не