Я стиснул зубы, чтобы не заорать от ярости и бессилия. Я всерьез рассматривал возможность схватить острозаточенные карандаши из стакана на столе и воткнуть инквизитору в ухо. Или в глаз. А лучше, в глаз и в ухо. Однако, сдерживал меня малый шанс успеха данного мероприятия. И еще меня внезапно осенило. А ведь он меня провоцирует! Нападение на инквизитора развяжет ему руки! И он сможет сделать со мной абсолютно всё, что ему вздумается, не нарушая при этом чёртов Кодекс!

Я, впервые за время нашего разговора расслабился. Тем более, что на коровьей ферме на далеком Нобеле их ждет тот еще сюрприз.

— Со всем уважением, инквизитор, но идите вы к Хаосу!

— Не понял? — поднял бровь Дексус. Улыбка сошла с его лица.

— Ну, вы же сами сказали, что не имеете права со мной «беседовать», — я выделил голосом последнее слово. — Вот и давайте закончим, и вы пойдете уже… к Хаосу!

— Ну, надо же, какой дерзкий! — покачал головой инквизитор. — Не боишься, что я передумаю насчет твоей Инициации, парень?

— Нет, не боюсь, — покачал головой я. — Вы же «воля» Императора, как вы сами выразились. А Император — защищает. В том числе, и меня.

Инквизитор задумчиво на меня посмотрел.

— А ведь мы с тобой еще встретимся, Ноунейм! Есть у меня еще один небольшой талант. Так вот я в этом практически уверен. И тогда мы поговорим совсем по-другому!

— Жду с нетерпением, инквизитор! — невольно улыбнулся я. — И да, я уверен, что мы поговорим ПО-ДРУГОМУ!

* * *

Больше я инквизитора Ордена Очищения не видел. Он отбыл через три дня, допросив Нортона. Куда и зачем он полетел, естественно, никто не знал.

Я, два из трёх этих дней провёл в лазарете. Кроме трещины в плече у меня еще было таже треснуто два ребра, которые за эти два дня уже практически зажили. Хорошо быть Одарённым.

Пашка буквально прописался у меня в палате, выбегая оттуда только по нужде и за новыми сплетнями. Накамуро вёл себя более сдержанно, но также не скрывал своей обеспокоенности ситуацией.

Вот что они мне рассказали.

Никто из курсантов — инициированных Одарённый старших курсов в Академию не вернулся. В связи с чрезвычайной ситуацией, все они досрочно выпустились и получили распределения в действующие войска. В статусе «инициированных», Линии уже не имели на них влияния и распределением занималась Имперская бюрократическая машина. Отдельные звенья которой можно было подкупить, убедить либо запугать. Так что некоторые распределения выглядели странными. Еще более странными выглядели несколько поспешных отставок новоявленных лейтенантов.

С неинициированными курсантами была другая ситуация. Многие Линии воспользовались «дыркой в законе» и придержали их «дома» до разрешения проблем Империи в целом и статусом своих Одарённых в частности. Да, всё юридически было оформлено правильно, ведь у Линий была целая армия юристов. Империя на это пока никак не отреагировала, да и процент «борзых» Линий был пока не велик.

Из восьмидесяти семи моих однокурсников — в Академию прибыло восемьдесят один. Только шесть остались «дома». Не такая большая потеря, для того чтобы Империя применяла репрессии. С другой стороны — на то они и репрессии, что случаются неожиданно. Инквизиция не спит.

Нортона оставили пока в Академии, но он находился в карцере под стражей. Как рассказывал Пашка, по слухам Патриархи Линии к его Инициации не имели никакого отношения. Кто и каким образом провел его Инициацию — выяснять будут уже в Крепости Линии Кеннеди. Было много вопросов, но в защиту версии непричастности Линии говорило еще и то, что Дерек выбрал Дар «физика», а не Навигатора.

По Линии матери он имел возможность получит этот Дар, но исходя из текущей ситуации в Империи, сейчас для блага Линии Дар Навигатора был в сотни раз важнее. Ему бы никто это просто не позволил. Да, похоже я поторопился с утверждением, что Нортон «не дурак».

Кстати, младшие курсы — курсанты до двенадцати лет, еще не обзавёвшиеся Тенями, уже с распоряжения руководства Академии, остались по домам. Фактически в Академии сейчас было всего пять курсов — от двенадцати до восемнадцати лет. И их, то есть наша, судьба скоро должна была решиться.

Я много думал за эти три дня, валяясь на кровати обо всём произошедшем со мной. Честно говоря, я был в недоумении. Хокус перед смертью сказал, что я прошёл бесконтрольною Инициацию кровью Демону. Всё, что я творил, вряд ли мог совершить неодарённый. «Третий глаз», в конце концов является прямым доказательством Инициации. Про Пузырь, правда я ничего не слышал. Даже Волков дал мне «глушилку», рассчитывая приглушить мой Дар перед «беседой» с инквизитором. То есть он тоже считал меня инициированным.

А затем инквизитор дал однозначное заключение про отсутствие инициации. Как так? Что тогда, со мной происходит? Нет, конечно, я счастлив, что всё сейчас обошлось, но всё это выглядит крайне странно. А спросить не у кого. А вопросов целая куча. Хотя, есть у кого. У любого инквизитора Ордена Войны. Вот только где его искать?

А еще это поведение начальника Академии. Зачем ему было так подставляться перед инквизицией? Он явно что-то знает и нужно как-то это «знание» из него добыть.

От физических упражнений, доктора мне сказали воздержаться еще как минимум неделю, до полного выздоровления, поэтому я сбежал от назойливого Пашки в тир, чтобы немного пострелять. Оружие меня успокаивало и сейчас я методично расстреливал появляющиеся мишени под одобрительные комментарии Тени.

Хотелось выплеснуть эмоции, поэтому я отложил винтовку и направился к оружейнику, чтобы взять что-нибудь калибром побольше, более соответствующее моему сегодняшнему настроению. И, выходя уже из выгородки тира, нос к носу столкнулся с Инессой фон Таубе.

— Привет, Ноунейм! — неожиданно приветливо улыбнулась блондинка.

— Здорово! — буркнул я и попытался пройти мимо. Мне хотелось стрелять, а не разговаривать. Но, когда я проходил мимо, девушка снова заговорила.

— Антон, подожди! — я видел, как дёрнулась её рука, чтобы придержать меня, но на середине пути резко отдернулась обратно.

Я хмыкнул. А она ничего, обучаемая.

— Чего тебе? Ты же пострелять пришла? — я кинул на пустой тир. — Ну так иди и постреляй!

— Я с тобой поговорить пришла, мне сказали, что ты здесь, — ответила Инесса тихим голосом. Если бы я не знал её так хорошо, то решил бы, что она смущается.

Я вздохнул.

— О чём нам с тобой разговаривать? Опять о сексе? О нём не нужно разговаривать — им нужно заниматься! Здесь, конечно, немножко неудобно, но укромный уголок, я уверен, мы подыщем!

Девушка вспыхнула и её глаза злобно прищурились.

— Ну же, фон Таубе! А где твоя коронная фраза: «Что ты себе позволяешь, безродный?» — я с улыбкой наблюдал за её лицом. А она хороша, когда злиться. Злость придаёт её бледной коже лица более… здоровый оттенок.