— Господин Ардашев и мадам Варнавская.

— Можно просто Анастасия, — с улыбкой произнесла посетительница.

— Сдаётся мне, мадам, вы уже как-то были у нас в гостях, не правда ли?

— Вы совершенно правы. Но хотелось бы многое освежить в памяти.

Старик оживился, важно прокашлялся и начал рассказ:

— Начнём с истории. А потом я вас проведу в музей. Не возражаете?

— Нет.

— Как видите, на стенах висят портреты русских императоров. Мы не стали их снимать, несмотря на то, что Эстония обрела независимость. Это история братства и от неё никуда не деться. Нелишне будет сказать, что императрица Екатерина II выдала грамоту, согласно которой главе братства Черноголовых присвоен чин ротмистра русской армии. Мы чтим память об Императорской армии и Государях России. А вот с большевистской Россией братство не имеет ничего общего. Нет сомнения в том, что, если бы советодержавие захватило нашу страну, оно бы разделалось с братством так же, как сейчас расправляется с дворянами и купцами у себя дома. Да-с…

Смотритель, указывая рукой впереди себя, продолжил:

— За этим столом и сейчас, правда очень редко, собираются и обсуждают насущные проблемы члены братства. Итак, годом его основания мы считаем 1399 год. Именно в этом последнем году XIV столетия и появилась первая архивная запись о заключённом братством соглашении с монастырём Святой Катарины доминиканского ордена в отношении церковной утвари и пожертвований. Отсюда и голова Святого Маврикия, который был тёмнокожим. Дело в том, что в средние века любая гильдия или сообщество должны были присоединиться к какому-либо монастырю или к церкви. Братство Черноголовых состояло из неженатых купцов, аптекарей и учителей. Иностранцы тоже могли входить в него входить. Первое время братство не имело никаких политических пристрастий. Молодые люди обсуждали новости и пили пиво.

В 1524 году в Ревеле была введена реформация. Наступили иные времена. Ещё через три с небольшим десятка лет началась Ливонская война. Россия хотела подчинить себе наши земли. Горожанам пришлось вооружаться. Братство не могло остаться в стороне, и все его члены занялись военными упражнениями. Более того, Черноголовые стали покупать на свои средства оружие. В 1526 году они подарили городу восемь камнеметных машин, два десятка лафетов и более шести десятков малокалиберных орудий с гербом братства. Давайте пройдём на второй этаж.

Ардашев и Варнавская поднялись по роскошной лестнице. И здесь со стен на них смотрели портреты исторических личностей: царя Ивана Васильевича, тевтонского магистра Вальтера Грубенгагена, шведских королей от Густава Вазы до Карла XII и датских самодержцев от Христиана IV до Фердинанда IV. Далее шли изображения германских императоров.

Старик остановился около довольно большого полотна. Указывая на него, он пояснил:

— Перед вами Нарвское сражение 1700 года. Император Пётр I много сделал для нашей столицы, и мы этого никогда не забудем. Но всё это случилось потом, а раньше — в середине XVI века — ревельцам приходилось воевать с Россией.

Прямо перед вами другая картина-эпитафия. Она выполнена местным художником Ламбертом Гландорфом в память о сражении на Перновской дороге в 1560 году.

Полторы тысячи русских воинов во время Ливонской войны разбили бивуак неподалёку от города. Защитники Ревеля решили напасть первыми и, воспользовавшись внезапностью, разбить врага.

Рано утром 11 сентября 1560 года отряд вышел из городских ворот и, почти достигнув неприятельской стоянки, столкнулся с охранением противника, гнавшего пленных и отобранный скот. Охранение почти перебили. Эстонских воинов освободили. Скот забрали. Но из русского лагеря подоспело подкрепление по численности намного превосходившее ревельский отряд. Завязался кровавый бой. Шестьдесят человек из горожан погибли. Среди них были и члены братства. Оставшаяся часть отряда скрылась за укреплениями и отразила несколько атак. Русские войска, потоптавшись под крепостными стенами, отступили.

Произведение совсем небольшое. Высота сто двадцать сантиметров. Ширина — почти метр. Масло. Вместо холста — четыре доски. Согласитесь, эпитафия напоминает икону, тем более, что в центре — распятый на кресте Иисус. Как видите, вверху, два ангела держат картуш с надписью, рассказывающей о той битве. Указана и дата гибели десяти членов братства — 11 сентября 1560 года. Справа и слева — имена и фамилии героев. Над головой Христа — четыре буквы «I N R I», означающие: «Jesus Nazarenus Rex Judaeorum».[14] Внизу, справа и слева, две группы погибших. По пять человек в каждой. У основания креста — Адамова голова, как символ бесстрашия, чистоты и веры. Ниже — образ Святого Маврикия. В левой части произведения изображён отряд пехотинцев, вышедший из стен города и спешащий на помощь соотечественникам, участвующим в кавалерийском бою. Где-то далеко видны отряды ополченцев, стекающие, точно ручейки, с городской возвышенности. Наверняка, вы узнали гавань и черепичные крыши башен Ревеля. А взлетающий в небо шпиц храма Святого Олафа? Согласитесь, он прекрасен.

— Особенно, если учесть, что там час назад убили органиста, — послышался уже узнаваемый голос полицейского инспектора.

— Что? — старик от изумления разинул рот.

— Да-да, — подтвердил Саар.

— Господин Бартелсен убит? — задыхаясь, точно выброшенная на берег рыба, просипел смотритель.

— Насмерть, — сострил инспектор. — Причём его проткнули стрелой, выпущенной из арбалета, который, судя по всему, похищен из вашего музея.

— Не может быть!

— А вот это мы сейчас с вами и проверим. Открывайте музей.

— Сейчас. Только спущусь за ключами.

Герхард Отс вернулся быстро. Скрипнули дверные петли, и старик остановился, точно поражённый молнией.

— Господи! — прошептал он. — Обокрали!

— А я что говорил, — отодвигая смотрителя в сторону, точно шкаф, вымолвил полицейский и шагнул внутрь.

Оглядев комнату, он изрёк:

— Стало быть, самострел всё-таки отсюда. Ну что ж, тем хуже для вас.

— Да послушайте! — взмахнул руками Отс — арбалет — не главное! Украли створчатый алтарь конца XV века!

— Так-так… — полицейский снял котелок, вытер платком вспотевший лоб и вымолвил: — К убийству органиста добавились ещё две кражи. Злополучный день.

— Алтарь дорогой? — осведомился Ардашев.

— Бесценный. Золотой. Предполагается, что он работы Яна ван- Эйка. Хотя некоторые говорят, что авторство принадлежит нидерландскому художнику Гансу Мемлингу. Да какая теперь разница?

— На нём изображены члены братства?

— Да, на створках алтаря тридцать коленопреклонённых мужских фигур.

— Ещё что-нибудь пропало? — спросил полицейский.