litbaza книги онлайнПриключениеАрхив "Шамбала" - Константин Гурьев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 14 15 16 17 18 19 20 21 22 ... 68
Перейти на страницу:

Корсаков открыл было рот для вопроса, но Ойлун отрицательно помотала головой, будто предупреждая: ни слова! И сама пояснила:

— Можно сказать, я веду речь о Российской империи Романовых, но прошу меня не перебивать.

Корсаков кивнул, молча и согласно, заметив, с каким удовольствием дрогнули губы Азизова.

— Так вот, — продолжила Ойлун. — Многие проблемы, которые тревожат нас сегодня и, возможно, станут угрозой завтра, имеют свое происхождение в далеком прошлом, когда соотношение сил и идей было иным. Россия русичей и немцев завоевывала новые земли в Азии и была убеждена, что несет туда прогресс. Не стану сейчас спорить, хотя тезис противоречив по сути своей.

Корсаков снова обозначил беспокойство, шевельнув пальцами рук, лежавших на столе, но Ойлун так же, без слов, еще раз попросила не перебивать.

— Споры, хотим мы или нет, отнимают время и силы, ибо имеют свойство уводить в стороны, расширяться и втягивать все новых и новых людей, отвлекая их от насущных дел. К тому же сегодня уже невозможно вернуться «назад», чтобы «исправить» ошибки столетней давности. Гораздо выгоднее разработать систему мер, которые позволят нам предотвратить повторение неверных шагов и избежать их последствий.

Перед этим Ойлун сделала какой-то знак, и на столе появились пластиковые бутылки с минералкой.

Выпив воды, она продолжила:

— Все вопросы методики я готова обсудить, но сейчас хотела бы точнее изложить суть проблемы. Тимур уже сказал, что мы хотим проследить процесс возникновения и развития семейных идеологий наших родов, понимаете?

— Не совсем, — признался Корсаков.

— Ага, — кивнула Ойлун, будто предвидела непонимание. — Каждая семья, хотим мы или нет, живет в соответствии со своей идеологией, ну, или, если хотите, семейной философией. Это и вопросы приоритетов, и отношение мужа и жены к детям. Это, в конце концов, вопросы структуры семьи. Кто является истинным главой: муж или жена? Сколько мы ни говорили о национальных обычаях, в каждом роду происходит по-разному их воплощение, согласитесь. Так вот, наши семьи в итоге многовекового развития создали нас: меня и Тимура, как бы высокопарно это ни звучало!

Голос Ойлун сделался гуще, ниже, выразительнее.

— Мы хотим проследить, как именно проходили в наших семьях все те процессы, о которых я сказала. Когда мне пришло в голову заняться этими изысканиями, выяснилось, что в каждой семье есть огромное количество не только легенд, передаваемых изустно, но и разного рода документы, которые хранят уникальные подробности. Я много лет потратила на то, чтобы их собрать и хотя бы просто прочитать. Поверьте, это — огромный объем, а собрано еще отнюдь не все, что можно бы найти.

Корсаков уже в середине фразы приподнял ладонь, призывая к паузе, и все-таки вклинился, едва она началась:

— Ойлун, я слабо представляю свою роль в сборе или изучении тех документов, о которых идет речь. Во-первых, есть этические нормы, и я рискую их нарушить самим фактом причастности.

При этих словах Ойлун и Азизов, сидевшие рядом, переглянулись.

— Во-вторых, я не знаю многого, что следует знать и об истории ваших семей, и об истории регионов их проживания.

Внезапно Азизов засмеялся радостно и заразительно, а Ойлун ухмыльнулась и досадливо мотнула головой.

— Я тебя предупреждал, — отсмеявшись, заявил жене Азизов. — Принципы первичны и всегда повелевают.

Он повернулся к Корсакову:

— Я-то знал, что вы не возьметесь за переработку. Как там у классика? «Поэзия — та же добыча радия… Изводишь единого слова ради тысячи тонн словесной руды!» Вы не хотите заниматься текучкой, и это правильно, — он повернулся к жене с назиданием. — Там, где достаточно счетовода, не нужен опытный финансист, дорогая! Я поддерживаю Игоря.

Тимур отхлебнул воды и предложил жене:

— Продолжай.

Та достала из портфеля пластиковую папочку, положила себе на колени.

— Собственно, я и не возражала тебе, если ты помнишь, — заметила она мужу. — Просто, когда впервые обсуждаешь с человеком важное дело, надо же открыть ему все возможности, не так ли?

На этих словах она повернулась к Корсакову.

— Вы правы: изучать все, что касается истории наших семей, вам не нужно. В конце концов, там есть такое, чему не следует стать известным за пределами узкого круга посвященных. Есть и многое, что вам неизвестно, но очень важно, и пустоты будут заметны. Супруг рассказал вам о том, как мы хотели бы разделить задачи? Вы, используя свои знания и умения, будете продвигаться в направлении, определенном нами. Цель тоже будем указывать мы, поскольку она вытекает из общего замысла.

Она замолчала, будто обдумывая будущую речь, потом продолжила:

— Начну с того, что мне известно давно и прочно. Основатели рода Гомбоевых вышли из Тибета или Гималаев. Точный ответ теряется в толще веков. В местах, считающихся родовыми, Гомбоевы поселились не позднее середины семнадцатого века и с тех пор в основном проживают именно там. Документально (я имею в виду письменные свидетельства, но не официальные справки) известно, что в начале девятнадцатого века Гомбоевы уже были родом шаманов, — улыбнулась Ойлун.

Улыбка у нее была все такой же, как и прежде, всесильной и поглощающей.

— Известно также, что у Гомбоевых имелись, выражаясь современным языком, конкуренты, настойчиво пытавшиеся отнять у них место шамана, но тем не хватало связей и поддержки других семей, что было у нас.

Ойлун не скрывала гордости.

— Постепенно авторитет Гомбоевых только усиливался, ибо мы сумели убедить соседей в необходимости делиться с нами своими знаниями. Мы стали брать, как сказали бы сейчас, «для прохождения практики», детей из других семей. Нам стали отдавать старинные свитки, которые не смогли прочесть или понять. Все шло хорошо до того времени, пока в середине тридцатых не началась борьба с «мракобесием». Подробности до сих пор неизвестны, хотя я знаю точно, что в расправах принимали участие не только чекисты, но и представители других семей — такие же тибетцы.

Неожиданно Ойлун достала сигарету и закурила. По лицу Азизова пробежала тревога, но он промолчал. Только положил руку на ладонь жене.

Сделав несколько затяжек, Ойлун затушила сигарету и продолжила:

— Убитых не вернуть, и мной руководит не месть. Во время этих расправ были изъяты древние книги, частью — наши, гомбоевские, частью — отданные нам другими семьями. Вот, видите, — Ойлун снова наклонилась к портфелю, — это все, что осталось у нас.

Она положила перед Корсаковым небольшую, сантиметров десять-двенадцать, полоску темно-желтой, местами потрескавшейся тонко выделанной кожи.

— Это… — женщина вдруг резко встала и вышла из салона.

Нависшую паузу прервал Тимур:

— С этим кусочком старинного манускрипта Ойлун выросла. Он был ее самой любимой игрушкой, с которой она засыпала и просыпалась, делилась тревогами и мечтами, и он до сих пор всегда при ней неотлучно.

1 ... 14 15 16 17 18 19 20 21 22 ... 68
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?