семьи. Фактически вынужденная находиться в промежуточном состоянии, она играла важную роль в доме – воспитывала детей, но притом была уязвимой для внимания извне. Гувернанток наставляли быть моральным идеалом, не позволяя дать повод усомниться в их нравственности, и если что-то шло не так, то ответственность лежала именно на них – ведь это означало, что дама позволила себе отступить от норм приличия.

Роль родителей

Нельзя сказать, что родители не принимали никакого участия в воспитании детей: иллюстрации в модных журналах и карикатуры дают нам представление об обратном. Родители в XVIII–XIX веках чувствовали привязанность к детям, старались принимать участие в их жизни и определяли ключевые вопросы воспитания. Советы в руководствах XIX века это подтверждают: в них делается акцент на роль матери как наставника и опекуна, в то время как гувернантке отдается второстепенная роль. Конечно, некоторые матери имели слишком мало свободного времени из-за общественных задач, и тогда у гувернанток было больше власти. Дети и родители питались раздельно, пока первые не становились достаточно взрослыми, чтобы прилично вести себя за столом. Тем не менее идеалом были именно тесные отношения между матерью и ребенком.

Главная цель воспитания детей – сделать их счастливыми.

Конечно, то, что подразумевалось под счастьем тогда, отличается от современной концепции, но родители старались сделать жизнь своего ребенка лучше. Под влиянием Локка и Руссо была сформирована ориентация на ребенка и на его благополучие. Часто напряженность между детьми и родителями возникала из-за брака (об этом нам свидетельствует сентиментальная литература). К концу XVIII – первой половине XIX века данную концепцию счастья можно сформулировать так: «Удовлетворять повседневные потребности ребенка, обеспечить его безопасность и счастливое пребывание рядом с родителями, быть для ребенка примером, дать ему хорошее воспитание и образование».

Для детей же было важно соответствовать идеалу, который показывали им родители. Элизабет Паркер объяснила причину своих суицидальных наклонностей и чувство отчаяния тем, что она не прислушивалась к своим родителям[78]. Не разочаровать их – огромная ответственность, но сделать ребенка счастливым еще сложнее.

Взрослые часто давали детям наставления, пытаясь передать им принципы и ценности, которые должны были определять их жизнь. Часто их советы основывались на христианских принципах добродетели, нравственности и чести. Также важную роль играли классовые добродетели – например, в низших социальных слоях рекомендовали прививать детям трудолюбие.

Образование, которое родители давали детям, тоже определяло их ожидания. Джентльмен должен был стать независимым, а девушка – бесконечно самосовершенствоваться, чтобы позже выйти замуж и занять место в обществе.

В XIX веке материнское воспитание[79] наконец выходит на первый план. Теперь женщина должна сама воспитывать детей, более того, считается, что именно у женщин есть особые качества, позволяющие это сделать. Своим примером мать наставляла детей на истинный путь. Это не значит, что фигура отца затмевалась матерью – у них были разные роли. Мать заботилась о повседневных нуждах детей, была важна, но отец был ключевой фигурой – он строг, но в то же время добросердечен и доброжелателен (та же история и с монархом: если родитель – пример для своих детей, то монарх – пример для своих подданных).

Если родители подают плохой пример своим детям, то это ведет к разрушениям и к плохому концу для семьи. Помимо того что подобные примеры иллюстрированы в литературе, известны и некоторые судебные случаи. Так, в ходе иска барона Кадогана против преподобного Купера за прелюбодеяние с его женой, адвокат Кадогана обвинил Купера в нарушении христианской и отцовской добродетели – как мужа и как отца детей, которые имеют право обращаться к нему за защитой.

Строгость к детям и тем более жестокое физическое наказание не поощрялись. В «Советах юноше»[80] 1829 года подчеркивалось, что суровая власть работает только какое-то время, но рано или поздно наступает момент, когда ей бросают вызов. Родительская тирания напрямую вела к бунту. Выбор наказания должен быть соразмерен поступку: по большей части телесные способы наказания были неприемлемы, а на первое место выходила рациональность. Мальчиков учили контролировать свой гнев и заменять его благоразумием, формируя образ «вежливой отстраненности, присущей аристократии». Родители должны были сдерживать эмоции своих детей, не разрушая их, а прививая нравственные идеалы. Задача не из легких, но подразумевалось, что родители должны общаться со своими детьми и уметь на них воздействовать. Можно было передать ребенку ценности через убеждение, простое общение или рациональное объяснение тех или иных вещей. Журнал Lady’s Magazine[81] в 1785 году писал, что родители должны быть детям товарищами, стараться общаться с ними на равных и поощрять досуг, который их развлекает и совершенствует. Иначе говоря, доброта, мягкость и убеждение – вот те методы, которые родители должны использовать по отношению к детям. И это напрямую пересекалось с концепцией мужественности и женственности: респектабельной мужественностью обладал добрый и всепрощающий отец – идеальная фигура для воспитания, женственностью же – мать, которая была примером добродетели и моральным ориентиром семьи.

Дружба с детьми имела и другие преимущества, помимо воспитания в них правильных качеств. Именно благодаря дружбе с родителями дети продолжали прислушиваться к их советам после совершеннолетия – это было механизмом «мягкой силы».

На практике воспоминания о поведении родителей разнятся. Некоторые родители, как свидетельствуют дневники и мемуары, не гнушались побоями и поркой. Мэри Саксби и Роберт Баркер писали, что их держали заключенными с цепью вокруг ног, чтобы предотвратить их совместный побег, и позже Мэри винила отца во многих своих невзгодах. А Томас Бьюик писал, что получал жестокие побои от обоих родителей; он считал, что это было бесполезно, поскольку раз за разом он лишь искал возможность уклониться от наказания или смягчить его.

Смерть одного из родителей – особенно матери – всегда наносила серьезный урон здоровью ребенка, и в первую очередь здоровью эмоциональному. Даже в высших социальных слоях это часто приводило к распаду семьи. Отец мог отказаться от ведения домашнего хозяйства и отправить дочерей в пансион, как это сделал отец Сидни Морган. Чаще всего после потери матери ответственность за ребенка перекладывалась на плечи родственников или друзей, а отец минимизировал свое участие в воспитании. Естественно, это влияло на самоощущение детей в обществе, заставляя их чувствовать себя ненужными. Вместе с тем потеря семьи влекла за собой финансовую нестабильность и дальнейшие неудачи, а также потерю социального положения.

Глава 3

Браки

Дети вырастали и готовились вступать в следующий жизненный этап – заводить семью и рожать детей. С этого