Сорок вёрст до станции Моньки полк преодолел в один переход. 4 февраля на станции уже ждало пополнение, хотя и далеко до штатного расписания, и полк выдвинулся к крепости Осовец.

* * *

В штабе гарнизона находились комендант крепости генерал-лейтенант Карл-Август Александрович Шульман, полковник Розен, подполковник Вяземский, адъютант полка поручик Щербаков и офицеры гарнизона крепости.

Розен передал прочитанную телеграмму Щербакову:

– Николай Николаевич, теперь это ваше хозяйство. Итак – требуется восстановить связь с Третьим Сибирским корпусом и после этого идти на соединение с дивизией на Ломжу! Ну что ж! На Ломжу так на Ломжу, как мы и думали! Аркадий Иванович, разработайте маршрут.

Вяземский стал изучать карту. По сведениям коменданта Осовца генерала Шульмана, 3-й Сибирский корпус, подпираемый группой 40-го ландверного корпуса генерала Литцмана, попытался зацепиться за городок Граево, но был сбит. Сейчас 3-й Сибирский корпус мог находиться северо-восточнее Граево.

– Скорее всего, что так. – Генерал Шульман тоже смотрел на карту. – По данным разведки моего передового отряда, части Третьего Сибирского корпуса отбиваются от германцев уже вот здесь, в районе Райгорода, это от Граева ещё около тридцати вёрст на северо-восток. Поэтому вам, Константин Фёдорович, видимо, придётся действовать летучими отрядами. Между этими двумя городками высокая плотность германских войск. 2 февраля мой отряд оставил Граево, и его заняли германцы – части Восьмидесятой резервной дивизии Сорокового ландверного корпуса. Мы стреляли по нему, думаю, что у них в этом месте пока неразбериха. Четыре полка Пятьдесят седьмой пехотной дивизии Сибирского корпуса и две сотни Сорок четвёртого казачьего полка переданы мне, и сейчас находятся вот здесь, – генерал показал на карту, – на линии Цемноше – Белашево, шесть вёрст на север от Осовца на шоссе в Граево. Как раз эта дивизия, – генерал распрямился от карты, – и должна была заполнить промежуток между флангами Десятой и вашей Двенадцатой армией. И получается так, что Пятьдесят седьмая дивизия и есть левый фланг Сибирского корпуса. Так стоит ли вам, Константин Фёдорович, отправлять разъезды и пакеты за тридцать вёрст… в постоянно меняющейся обстановке?..

Розен думал, он смотрел на карту, потом поднял глаза на генерала и ответил:

– У меня есть приказ установить связь не с Пятьдесят седьмой дивизией, а с командованием корпуса, генералом Радкевичем, а приказ есть приказ.

Шульман с пониманием кивнул:

– Воля ваша, Константин Фёдорович. Тогда предлагаю выехать на рекогносцировку, на линию Цемноше – Белашево – Пшеходы!

Через 20 минут по высокой насыпной дороге, которая от обширных, занесённых снегом болот Осовца вела на север в Граево, группа офицеров в сопровождении ординарцев выехала на северную околицу деревни Цемноше, оседлавшую шоссе и протянувшуюся влево до железнодорожной ветки. Офицерам в бинокли было видно передвижение германских войск на расстоянии от трёх до шести вёрст на севере и на западе. Розен, Шульман, Вяземский и Щербаков смотрели на север и северо-восток в том направлении, где находились городки Граево и Райгород.

– Само шоссе, Константин Фёдорович, германцами уже занято, и не пройти даже по параллельным просёлкам. А видите, справа обширная долина с перелесками и кустарниками? Там много накатанных санных дорог, они соединяют хутора и выселки, по ним можно дойти до самого Райгорода, если ночью. Германцы наступают с севера и запада, а восточная сторона шоссе пока ещё за нами, так что я думаю…

«И выходить надо с Заречного форта, оттуда практически по прямой…» – слушая Шульмана, прикидывал Вяземский и готов уже был высказать свое мнение, в это время заговорил Розен:

– У вас на правом фланге есть фортеция, как она называется… бишь… – Он отпустил поводья. – Как же она?..

– Заречная… – начал Шульман; в десяти саженях впереди на дороге взорвался снаряд, он поднял высокий столб земли и камней, прилетевший оттуда осколок срезал Розену левую руку, она выпала на землю из повисшего, наполовину разрезанного рукава шинели; Розена взрывной волной выкинуло из седла под коней стоявших рядом офицеров. Его араб сначала присел на задние ноги, но, видимо почувствовав пустоту в седле, сделал большой скачок и погнал по дороге вперёд бешеным галопом.

«Испугали араба, с ума сошёл!» – была первая мысль Вяземского. Когда прошла оторопь после взрыва, он спрыгнул на землю и побежал к полковнику. Рядом с Розеном уже сидели Щербаков и Шульман. Щербаков вскочил и заорал:

– Санитары, мать вашу!

Спокойный Дрок достал индивидуальный пакет, сказал Шульману: «Разрешите!» – присел рядом с Розеном и стал туго обматывать ему руку под самым плечом. Вяземский видел, как бившая толчками кровь стала вытекать всё меньше и, когда Дрок взялся бинтовать руку вторым бинтом, почти перестала, только набухла на бинте. Сверху над головами стали хлопать шрапнели, на всадников посыпались пули и осколки. Санитары 228-го Епифанского полка выкатили из перелеска санитарную двуколку, уложили в неё Розена и погнали в сторону крепости.

Вяземский был растерян, он онемел и пришёл в себя только с мыслью: «В крепости Курашвили – не даст умереть!»

С дороги надо было уходить, потому что германцы пристрелялись.

После того как в крепостном лазарете Вяземский увидел в беспамятстве лежавшего на столе Розена и Курашвили, который с другими врачами колдовал вокруг него, он немного успокоился, перешёл в штаб и велел вестовому вызвать Четвертакова.

В штабе комендант крепости генерал Шульман пригласил Вяземского к карте, и тот показал на форт Заречный:

– Если отсюда, Карл-Август Александрович?

– Не ломайте себе язык, Аркадий Иванович, в феврале обойдёмся без Августа…

Вяземский про себя улыбнулся и согласно кивнул.

– Только отсюда, – сказал генерал Шульман. – Там через пойму Бобра и болота проложена гать. А больше никак не пройти. Кого пошлёте?

Вестовой с рук на руки передал Четвертакова адъютанту штаба крепости, и тот ввёл его в каземат. В первую секунду Четвертаков растерялся от такого количества незнакомых офицеров, но увидел Вяземского.

– Подойдите! – приказал ему Вяземский.

Разговаривали вчетвером: Шульман, крепостной инженер штабс-капитан Сергей Александрович Хмельков, Вяземский и Четвертаков слушал.

– Рекомендую всё же начать движение не с Заречного, а от опорного пункта Гонёндз – это наш самый восточный узел обороны. От него левый берег Бобра сухой и песчаный. Надо пройти две версты, там настлан мост по льду через Бобра, и оттуда надо двигаться всё время на север две с половиной версты. Дальше параллельно идут два русла – Лыка и Дыблы…

– Понимаете? – спросил Четвертакова Вяземский и стал пальцем показывать на карте. Четвертаков смотрел и понимал.

– Хорошо! – сказал Хмельков. – От того места, где сойдутся эти два русла, начинается осушительный канал почти до самого Райгорода…