“Слушай, не надо! ” – неожиданно громко произнесла Юлия.

Скинула непарадный передник и вышла из кухни. Библиофилы во главе с Долматом Фомичом поспешили за ней. Я, пораженный, остался. “Своенравна, строптива ”,- сортируя огуречные звездочки, обескураженно вымолвила Зоя

Константиновна. И тут я понял: они же родственники! Ну конечно: отец и дочь! Как же я раньше не разглядел этого?

Юлия – дочь Фомича, это же так очевидно! Все объяснилось.

Все стало понятным.

Членство в Обществе, надо же – глупость какая!.. Не ему я обязан тем, что Юлия здесь, не так все абсурдно. Все лучше, все проще, все объяснимее!.. И с Долматом нелепое

Фомичом знакомство мое, озаренное вдруг вспышкой смысла, – не нелепое вдруг, не случайное вдруг – без библиофилов, – сочеталось вдруг у меня в голове с тем, что Юлия здесь, с тем, что Юлия здесь! Петь душа захотела.

Зоя Константиновна улыбалась многозначительно, словно догадывалась, о чем я думаю. Ба! Да ведь она и есть жена, она и есть жена хозяина дома! Других женщин нет. Все становится на свои места. Жена Фомича. Мать Юлии. Хотя лицом не похожа и нос – другой. Не мать – мачеха!

Зазвонил колокольчик, приглашая за стол. Мачеха Зоя

Константиновна сказала мне доверительно: “ Не ладят.

Случается. А ведь как подходят друг другу… Такие разные и так подходят… ”

Я насторожился: “ Кто? ”

“Луночаровы. Юлия Михайловна и… – Она глаза округлила. -

Как? Вы ничего не знали? Юлия Михайловна и Долмат Фомич уже год как находятся в законном браке ”.

Я не поверил: “ Этого не может быть! ” “Уверяю вас, они муж и жена ”.

Все мои построения мигом разрушились. Я побледнел, наверное, потому что Зоя Константиновна поинтересовалась:

“ Вы, наверное, голодны? ”

“А кто же тогда вы? ” – спросил я не в силах смириться с известием.

“Ха-ха-ха! – Зоя Константиновна кокетливо засмеялась. -

Молодой человек, а вы шалун. Мы друзья с Долматом Фомичом.

Меня связывает с ним многолетняя дружба ”.

Тоска мое сердце объяла.

Зоя Константиновна предложила выпить. Мы выпили за библиотеку Демьяна Бедного. Закусывали. Я резал ножом.

Сосредоточенно. Очень сосредоточенно, сам чувствовал: чересчур, не в меру выпитого, так быть не должно. Так не бывает. Бывает не так. Я сосредотачивался на своей сосредоточенности: нож ускользал. Я мог сосредоточиться только на чем-то одном: или на ноже, или на своей сосредоточенности. Или на том, что говорили. Демьян Бедный был библиотаф. Библиотаф – это тот, кто не дает читать книги.

“А вы, Олег Николаевич, нет. Вы не библиотаф от слова “ могила ”. Олег Николаевич даст ”. “Долмату Фомичу дал Олег

Николаевич. Нужную. Когда попросил ”. “Спасибо, Олег

Николаевич ”. Пожалуйста. Дал. Дал. Дал.

Зачем я слушаю это?

Сталин брал книги читать. А Демьян давал неохотно. Демьян

Бедный не давал никому, лишь Сталину. Сталин брал и читал.

У него были жирные пальцы. Однажды ревнивый Демьян сказал про Сталина: “Он возвращает с пятнами на страницах ”.

Могли б расстрелять. Уцелел. Но в опалу попал. Выгнали из

Кремля. Исключили из партии. Отлучили от “Правды ”.

Собрание книг досталось музею. Государственному.

Литературному. Государственному литературному.

Государственному литературному досталось музею.

Значит, все-таки они что-то подсыпали в вино. Значит, что-то подмешено.

“ Когда я впервые прочла об этом, а я об этом прочла в “

Огоньке ”… в начале, помните, гласности (и перестройки), я так взволновалась, я так взволновалась, что спать не могла две ночи подряд. Сталин пятна оставил на них! Представляете, пятна! Я решила найти эти книги!

Уникальные книги с уникальными пятнами… Это времени пятна. Пятна истории! Пятна истории, вам говорю!.. В те бессонные ночи в моем мозгу возникла новая дисциплина… ”

“Библиотрассография,- послышалось отовсюду, – библиотрассография…”

“ Да! – заставила вздрогнуть меня возбужденная Зоя.- Да!

Но теперь я скажу: библиотрассография – вот название страсти моей к указанному предмету! ”

Я ел. За едой терял нить разговора. Помню, был помидор и что-то о том, как листала, листала, листала… Он не оставил реестра. Приходилось искать. Устанавливать – те ли, Бедного ли Демьяна? Тысячи книг. Капитальнейший труд.

“Достоверно могу назвать три книги ”.- “Какие? ” “Первая.

Рассказы Олега Орлова “За линией фронта ”. Отпечаток указательного пальца левой руки на тридцать первой странице ”.- Она опять овладела моим вниманием. “Вторая.

Сборник “Французские лирики XVIII века ”, Москва, шестнадцатый год, с предисловием Валерия Брюсова. Характерное пятно напротив эпиграммы Вольтера ”.

“ Вы бы не могли прочесть эпиграмму? ” – “ Могу ”.

Вот почему Иеремия

Лил много слез во дни былые?

Предвидел он, что день придет -

Его Лефрант переведет.

Третья…

Я встал. Не извиняясь, вышел. Я пошел.

Я пошел искать Юлию. Ее нигде не было. В прихожей не было.

В кухне не было. В комнате, в которой мы были с ней, тоже не было. Были окно, открытая форточка, бамбуковая палка в углу, которой задергивают занавески. Я подумал о галстуке.

Теперь я был обязан это сделать. Я не мог поставить ее под удар. Я взял бамбуковую палку и просунул в форточку.

Галстук висел на дереве. Скинуть галстук было непросто.

Напротив окна. Я не мог дотянуться. Дотягивался. Палка была тяжелая. Чуть-чуть не хватало. А мог уронить. Но все ж дотянулся. Дотянулся до галстука. Скинул.

Меня ждали. Встреченный тишиной, сел я на место.

“Все хорошо? ” – спросила негромко Зоя Константиновна. Я ответил ей: “Да ”. “Третье. Пятно, предположительно винное, на шестнадцатой странице Законов вавилонского царя

Хаммурапи под общей редакцией профессора Тураева, восемь рисунков и карта, на карте след подстаканника ”.

“А не было ли там следов крови? ” – спросил профессор

Скворлыгин. “Не было ”,- ответила Зоя Константиновна.

Я увидел Юлию. Она сидела как ни в чем не бывало. Я не мог понять, откуда она появилась.

“Книжные пятна – это памятники материальной культуры эпохи. Книжное пятно как объект исследования есть след.

След, нуждающийся в идентификации. Каждый исследователь должен знать: подсознание через него находит проекцию.