Обходя помещение, только диву давался запасливости моих предков. Оценить, сколько разных ценных вещей они заложили в это хранилище за прошедшие столетия, вряд ли смогу. Нет у меня инструментов для проведения таких работ. Да и желание пока тоже отсутствует. Здесь были и ящики с золотыми и серебряными слитками. Не скажу, что их было очень много, но десяток я насчитал. Остальное место было занято тем, что в моем мире называют антиквариатом. Практически любая вещь, которая стояла на полочках стеллажей, заполнявших все помещение, была своего рода произведением искусства. Изделия из золота, серебра и драгоценных камней стояли здесь не как на выставке, а как приготовленные к транспортировке или длительному хранению.

Среди прочих здесь находилось несколько ящиков непонятного назначения. Они, на мой дилетантский взгляд, казались изготовленными из пластика, но очень прочного. Поковырялся в замках, так как очень хотелось заглянуть внутрь, но ничего не вышло.

Прошло минут десять, и тут у меня чуть не случился сердечный приступ от испуга. Представьте, что вы идете на своей волне в пустой библиотеке и вдруг нос к носу сталкиваетесь с кем-то, кто начинает орать на такой частоте, что вас просто глушит. Этим некто оказалась Миранда. Мы пошли в разных направлениях, но здесь сошлись в одной точке. Следовательно, это зал небольшого размера и, вероятно, круглой формы. Почему думаю, что круглой? Так углов пока замечено не было. Подняв голову вверх, отметил, что потолок имеет форму купола. Красавицы, перепугав меня до смерти, хихикая, отправились на продолжение экскурсии, а я, бурча под нос все, что думаю о таких крикунах, потопал дальше по прежнему курсу.

Минут через десять мы снова встретились возле метаморфов, которые продолжали стоять как ни в чем не бывало. Они делали вид, что их этот детский сад вообще не интересует. Удивляюсь такому отношению к происходящему.

– Какие впечатления от увиденного? – спросил барышень.

Слов у них не было, зато эмоций куча, и все восторженные.

Эти красавицы уже вертели в руках целую кучу безделушек, некоторые даже успели примерить. Хотя назвав находящиеся в этом хранилище вещи безделушками, вероятно, описал только свое отношение к ним. По мнению девушек, это была драгоценная находка. И ее ценность определялась не стоимостью, которая, вероятно, была астрономической, а скорее, внешней красотой и гармоничностью. Как оценивали эти кучи драгоценной «бижутерии» те, кто их сюда спрятал, понятия не имею.

Сколько времени необходимо будет счастливым обладательницам этих побрякушек для того, чтобы налюбоваться и примерить их все, не представляю. Поэтому оставил их вместе с Кейт, которая тоже бросала заинтересованные взгляды на все это добро, а сам, прихватив Лео, отправился в более детальную разведку. Проще говоря, мы пошли на второй круг.

На осмотр всего этого нагромождения потратили около получаса. Нет, мы не выясняли, что и в каких ящиках находится или на каких полочках располагается. Мы искали дополнительные входы или выходы, вот только наши поиски ни к чему не привели. Никаких входов, кроме того, через который наша компания попала внутрь, не было в принципе. Следовательно, считаю, что одна проблема решена. На нас не смогут напасть внезапно, но и сколько времени мы протянем в этом саркофаге, науке тоже не известно.

– И что теперь будем делать? – спросил моих сопровождающих.

На этот вопрос отреагировал только Профессор. Котяре было глубоко фиолетово, что там происходит вокруг него. Такого флегматика, как он, еще стоит поискать. Мелкие вели себя не как устройства-киборги, а как мелкие паршивцы. Они устраивали гонки с препятствиями и куча-малу. Видно было, что от всего происходящего они получают неописуемое удовольствие. Осталось почесать им животик, и можно будет сказать, что жизнь удалась. Лео просто пожал плечами и снова включил «моя твоя не понимай». И как только можно быть таким… Слов не нахожу, дабы описать их поведение.

– Кевин, ты начинаешь меня разочаровывать. Разве можно быть таким тормозом? – пробурчал мой виртуальный наставник.

– А может, просто подскажешь и не будешь меня мучить? Ты ведь уже знаешь ответ на данный вопрос, – попытался немного подлизаться к виртуальному умнику.

Какое-то время стояла тишина, и у меня появилось ощущение, что все-таки поможет этот бездушный чурбан бедным детям, попавшим в трудную ситуацию. Его ответ вернул все на свои места.

– Могу помочь с прочисткой мозгов. Говорят, очень даже помогает. Помочь?

Голос так и сочился ехидством, значит, ловить мне здесь нечего. Но наставник на этом не успокоился и продолжал свои нравоучения:

– Кевин! Мы ведь уже договорились, что я только учу, и лишь в случае прямой угрозы жизни вмешиваюсь в происходящее. До этого меня просто не существует, и о моих возможностях не должна подозревать ни одна живая душа. Договаривались мы об этом?

– А если мое решение приведет к тому, что я поломаю руку или ногу, что тогда?

Хотя этот вопрос был задан уже далеко не первый раз, и ответ на него, вероятно, будет таким же. Правда, сегодня у Профессора было прекрасное настроение, и вместо того, чтобы ответить как обычно – мол, я еще и сверху добавлю, дабы думал в следующий раз, он просто посетовал на жизнь:

– Бывает, Кевин. Жизнь штука несправедливая.

И что же делать? Вы знаете, этот вопрос у меня начинает вызывать головную боль. На этой положительной ноте подошел к девушкам и понял, что мы пришли очень рано. Здесь все было только в самом начале. В смысле еще не все мерено перемерено и понавешано.

Попытался проанализировать все произошедшее с нами сегодня. Особенно внимательно, буквально по секундам, продумывал, что и как произошло в этом бомбоубежище. Голос! Со мной говорила система обслуживания этого погреба! Следовательно, можно попытаться разговорить ее. И как это правильно сделать? Вопрос: как я общаюсь со своими котятами? Правильно, мысленно. Как происходил диалог перед входом? Тоже мысленно. Следовательно, ответ на вопрос о том, как это делается, уже есть.

– Молодец, умеешь ведь думать, когда припрет к стенке! – то ли похвалил, то ли поддел меня Профессор.

Теперь думаем, как правильно обратиться, а то, может, он такой же припадочный, как мой Проф, и возьмет да и обидится.

– Ну-ну, я ведь все слышу! Щас как дам припадочного, мало не покажется! – начал угрожать мне мой мозголом.

Я же сделал вид, что ничего не слышу, и продолжал размышлять. Как-то уже привык к тому, что в голове живет шизофрения, и перестаю обращать на нее внимание. Судя по стенам и расположению, зуб даю, – этот объект имеет отношение к военным. А раз так, то и обращаться нужно по-военному. Набрался смелости и мысленно обратился к… Даже не знаю к кому.

– Господин комендант бункера, разрешите обратиться!

Постарался произнести эти слова, как новобранец перед генералом.

– Хм, – прозвучало в голове. – Обращайтесь, рядовой… де Сента.

У меня, наверное, глюки, но, пока я слушал эту речь, складывалось впечатление, что передо мной стоит старый генерал, которому приятно, что окружающие считают его важной шишкой. Примерно так. Пояснить же свои ощущения вряд ли смогу, но хоть опишу их, может, когда-то придет и понимание.